На краю Принцесс-парка

– Лондон так Лондон, дорогая моя Эм. – Потянувшись, Билл окинул комнату взглядом. – Хотя мне очень нравится этот дом. Его продажа кажется мне предательством, но, если ты хочешь переехать в Лондон, так тому и быть. Продажа отелей – это довольно длительный процесс, на это уйдет не меньше года.

Эмили засмеялась:

– Тогда, боюсь, нам придется пока пожить в Брэмблиз. Я не могу продать дом – в этом смысле он мне не принадлежит.

Билл протянул руку к бокалу. На лице мужчины появилось странное выражение. Эмили попыталась определить его и пришла к выводу, что никакого выражения нет вовсе, – лицо Билла напоминало каменную маску.

– Извини, не понял, – произнес он.

– Эдвин оставил дом мальчикам, – сморщила нос Эмили. – Я могу – мы можем – жить здесь сколь угодно долго, но, боюсь, это и все. Если бы не дурацкое завещание Эдвина, я бы продала дом сразу после его смерти.

– Но я думал… – протянул побледневший Билл.

– Думал что, дорогой?

– Ничего. Прошу прощения, я сейчас.

Покачиваясь, он вышел из комнаты. Эмили услышала, как он пробирается к ванной комнате. После такого количества вина ей и самой очень нужна была ванная. Женщина сбросила обувь, подтянула ноги и обхватила колени – подчеркнуто скромная, девичья поза, которой она встретит Билла. В голове у нее туманилось, и позже, когда Эмили вспоминала об этом моменте, ее саму удивляло, как она в таком состоянии смогла догадаться о безжалостной правде.

Выражение его лица изменилось так резко, и он так побледнел! Интересно, что он собирался сказать, но так и не сказал?

Ответ на этот вопрос пришел внезапно, оглушив ее, как удар в лицо. Билл думал, что Брэмблиз принадлежит ей! И именно поэтому он хотел жениться на ней. Ему нужны были деньги, которые, как он считал, она выручит от продажи дома.

Эдвин действительно проявил мудрость, составляя свое завещание.

На лестнице послышалась нетвердая поступь Билла. Спустя несколько секунд он вошел в комнату, и их глаза встретились. Внутри Эмили все сжалось от ужаса. Ей казалось, что у нее корежатся и рассыпаются кости, что еще мгновение – и она упадет на пол бесформенной кучей плоти. Все, что он говорил, было ложью! И она, как это ни горько признавать, клюнула на эту ложь, ни на секунду не задумавшись. Старая дура!

– Билл, скажи-ка, сколько у тебя отелей в Монте-Карло?

Билл пожал плечами. Ее лицо, тон ее голоса – все это ясно говорило, что она догадалась об истине. На красивом мужском лице появилась глумливая ухмылка, от которой у Эмили закипела в жилах кровь.

– Ни одного, хотя мне довелось поработать в нескольких, – ответил он.

– И кем же? Официантом, работником на кухне, свиноводом? Или ты просто обеспечивал всем необходимым богатеньких постояльцев, за хороший процент подкладывая им в постель старых шлюх и молоденьких мальчиков? Эта работенка как раз для тебя.

От ярости Билл залился краской, от его шарма не осталось и следа. Он шагнул вперед, и Эмили испугалась, пожалев, что вложила в свои слова столько яда. Но ведь она говорила от всего сердца, разбитого им лишь мгновение назад!

– Единственная старая шлюха, которую я знал, – это ты, Эмили, – презрительно усмехнулся мужчина.

Эмили спросила себя, как она вообще могла счесть его привлекательным, не говоря уже о том, чтобы влюбиться. Казалось, он сбросил защитный покров и обнажил свое истинное «я».

– Тебя было так легко соблазнить, – продолжал Билл. – И я был не единственным лжецом среди нас. Сорок девять! Тебе уже добрых шестьдесят, это уж точно.

– Ах ты, ублюдок!

Схватив бокал, Эмили швырнула им в своего несостоявшегося мужа. Бокал лишь скользнул по его рукаву, но несколько капель вина упали на серый твидовый костюм, создав впечатление, что он запачкан кровью.

– Ты неудачница, Эмили.

Ей пришло в голову, что теперь Билл говорил без американского акцента, – в его речи явственно чувствовался лондонский говор «кокни». Так он даже не был американцем! Ее просто разыграли!

Вся та любовь, которая лишь недавно пульсировала в венах Эмили, обратилась в кислоту. Женщина бросилась на Билла, перевернув столик, на котором все еще стояли остатки их ужина, и застала его врасплох – он покачнулся и едва не упал. Сморгнув, мужчина замахнулся и ударил ее по лицу.

Эмили завизжала. В ту же секунду на пороге комнаты появилась Руби в коротеньком халатике.

– Да что вы делаете? – крикнула она и бросилась на спину Биллу, словно тисками, обхватив руками его шею. Билл схватил ее за запястья, с легкостью разорвал захват и прижал худенькую, отчаянно сопротивляющуюся девушку к стене.

– Ах ты, свинья! – завопила Руби, изо всех сил пытаясь высвободить запястья и лягая Билла обнаженными ногами, но это лишь вызывало у него смех.

Билл повернул к Эмили смеющееся лицо:

– Дорогая, знаешь, как мне удавалось целовать тебя и не блевать при этом? Я думал о Руби, представлял, что целую ее. Вот так! – Он наклонил голову и поцеловал все еще вырывающуюся Руби в губы. Эмили в ужасе смотрела, как его рука протянулась к поясу халата девушки и развязала его.