На краю Принцесс-парка

– Посмотри, что ты сделал со своим костюмом, – все таким же бодрым голосом продолжала Руби. – А мое платье еще хуже – я не высушила его, когда ложилась спать. Нам нужен утюг, а также мыло и полотенце, посуда, ножи, вилки… Если у нас будет кастрюля, я смогу приготовить что-нибудь в кухне под лестницей – может быть, уже завтра. Да, и обязательно нужно постельное белье – правда, в том месте, куда мы переедем, оно нам, возможно, уже не понадобится. И еще, Джейкоб…

– Руби, я хочу умереть.

– Джейкоб!

Прыгнув на кровать, девушка обняла его.

– Не говори так. Все будет хорошо, вот увидишь! Скоро мы уедем из этой дыры.

– Мне это не нужно, – мрачным голосом произнес Джейкоб. – Я хочу назад, на ферму.

– Это невозможно. Ты сам понимаешь, что не можешь просто так вернуться к Хамблам. Но когда-нибудь потом, когда мы встанем на ноги, можно будет переехать за город и найти другую ферму.

Руби была неприятна даже мысль об этом – хотя она ненавидела деревню далеко не так сильно, как Джейкоб город. Но теперь она понимала, что сделана из более крепкого материала, чем Джейкоб. Она была в состоянии приспосабливаться к обстоятельствам, обращать их себе на пользу.

– Руби, я убийца.

Когда Джейкоб перевернулся на спину, девушка содрогнулась, увидев мертвые глаза на бесцветном, как у трупа, лице.

– Я убил человека, – продолжал он. – Как я смогу жить, зная об этом? Я хочу умереть.

– Любимый мой, это был несчастный случай. Пожалуйста, не говори так, я этого не выдержу!

Спрятав лицо на груди Джейкоба, Руби заплакала.

Джейкоб и сам бы поплакал вместе с ней, но у него не было слез. В нем вообще ничего не осталось, в таком состоянии он мог только спать и смотреть в потолок. Парень по-прежнему любил Руби, но хотел бы, чтобы она вернулась к Эмили, бросив его заживо гнить на этой вонючей кровати. И то, что именно из-за него она, такая красивая и умная, дошла до этой жизни, лишь делало Джейкоба еще более несчастным. Подумать только – девушка, которая когда-то порхала, как мотылек, вынуждена работать уборщицей! Да, он навсегда испортил себе жизнь, и это было ужасно, но, если бы Руби не было рядом с ним, если бы она не делила с ним всю эту грязь, ему было бы легче.

– Джейкоб, снимай свой костюм, ты его совсем испортишь, – сказала Руби и начала стягивать с него одежду.

В душе Джейкоба что-то трепыхнулось – смутное, но от этого не менее сильное желание забыть обо всем, растворившись в ее теле. Но даже это не очень ему помогло. Физическая близость с Руби не принесла Джейкобу забвения и не избавила его от мрачных мыслей.

Позже он так и не смог заставить себя выйти из комнаты и отправиться за едой – хотя переживания переживаниями, а голод все равно давал о себе знать. Руби пошла одна. Вскоре она вернулась с бутылкой лимонада и двумя плитками шоколада – заведение, в котором продавали рыбу с картошкой-фри, в воскресенье не работало.

– Завтра у нас будет кое-что вкусное и сытное, – уверенно сказала Руби, прижав ладони к урчащему желудку.

Настроение Джейкоба не изменилось и на следующий день – казалось, он прикован к постели невидимыми цепями. Все, на что он был способен, – это воспользоваться одним из омерзительных туалетов во дворе, да и то лишь с наступлением темноты, когда его никто не мог увидеть.

– Но если ты не будешь работать, мы не сможем выбраться из этих трущоб! – кричала на него Руби. Отработав в «Молт-Хаус», она на обратном пути купила расческу, мыло и полотенце. Придя домой, девушка сбросила платье, оставшись в одной шелковой комбинации, и теперь пыталась отчистить платье от пятен грязи. Воду она принесла с кухни в бутылке из-под лимонада. Умывшись и помыв под мышками, Руби стала вытираться с такой энергией, что у Джейкоба защемило в животе: он понимал, что даже угроза смерти не вырвет его из объятий апатии. Потом девушка расчесала волосы, поправила на себе одежду и стала почти прежней Руби. Она заявила, что Джейкобу следует пойти поискать работу.

– Нет! – воскликнул Джейкоб, испытывая безотчетное желание прикрыть чем-нибудь голову. Но пока у них не было даже постельного белья.

Оно появилось лишь несколько недель спустя. Руби купила бывшие в употреблении толстые фланелевые простыни, потертые на краях, и такую же наволочку. Теперь в комнате были и другие вещи: посуда, бритва, которой Джейкоб пользовался лишь изредка… Девушка настояла, чтобы Джейкоб снял костюм и остался в молескиновых подштанниках и плотной сорочке. Теперь костюм висел на двери, дожидаясь, пока Руби накопит достаточно денег, чтобы сдать его в химчистку.

Кастрюля, которую приобрела Руби, исчезла с кухонной плиты вместе с четвертью фунта мяса и картошкой, которые в ней варились, – бедная девушка не знала, что ей надо было оставаться в кухне и следить за своей утварью. Украсть кастрюлю мог кто угодно – женщина, обитавшая на первом этаже вместе со своими одиннадцатью детьми; сумасшедший старик из подвала, на котором из одежды было лишь грязное одеяло и который выкрикивал непристойности всем, кого видел; две женщины с первого этажа, которых подозрительно часто навещали какие- то мужчины.