На краю Принцесс-парка

Он не собирался возвращаться в Фостер-корт, но ему пришлось это сделать. Заполняя анкету, Джейкоб оставил адрес угольного склада – он решил, что мистер Каммингс не будет возражать, – а если кто-нибудь заметит, что он назвался другой фамилией, он что-нибудь да придумает. Следовало обратиться в армейский отдел образования и пройти курс обучения – все же Джейкоб читал и писал очень слабо даже для армии. Ему предоставят квартиру и питание, он сможет по своему усмотрению распоряжаться жалованьем – и, что самое главное, ему больше не придется принимать решения самостоятельно. Отныне он будет должен только королю и Британии.

Он сегодня же найдет Бет – не дожидаясь, пока она найдет его, – и договорится со священником о дате венчания и обо всем остальном. Когда настанет этот день, он будет уже далеко.

Руби не обеспокоило то, что Джейкоб не пришел домой после работы. Она уже успела привыкнуть, что в последнее время он жил как будто сам по себе. Иногда девушка задавалась вопросом, любит ли она его еще и любила ли вообще или это было лишь детское увлечение. Джейкоб был первым встреченным ею молодым человеком, и у него была красивая внешность, но она очень сомневалась, что при других обстоятельствах удостоила бы его чем-то большим, чем мимолетный взгляд. Если бы не несчастный случай с Биллом Пикерингом, их роман сошел бы на нет еще несколько месяцев назад.

Но тогда у нее не было бы девочек. Сейчас они обе спали на кровати. Руби наклонилась и дотронулась до белой щечки Греты.

– Что бы я без вас делала? – прошептала она.

Бледные губы были сложены в тихую улыбку. Девочка сжимала тряпичную куклу, которую она назвала Бэбс. Грета была очень похожа на Джейкоба – те же светлые волосы, те же голубые глаза с длинными светлыми ресницами. Кроме того, девочка унаследовала от отца спокойный характер.

Руби вздохнула. Бедный Джейкоб! На самом деле он был неплохим человеком, но от него требовали того, на что он был не способен. Ему требовалось прежде всего спокойствие и одиночество. На своей любимой ферме, посреди безлюдных полей он чувствовал бы себя в своей среде, но город был для него чужим.

Руби не стала касаться второй своей дочери, боясь разбудить ее. Хизер было лишь девять месяцев, но она была настоящей юлой, уже сейчас ни минуты не сидевшей на месте. Девочка уже дважды обжигала руку об утюг, который мать ставила под кровать, чтобы тот остыл. Руби и Хизер были очень похожи: как и у матери, у девочки были черные волосы и почти черные глаза. Худая и жилистая, очень сильная, она была почти такого же роста, как старшая на год Грета, которая часто болела и так и не набрала нормальный для своего возраста вес.

Руби решила, что пора бы уже приступить к рагу, остывающему на столе. Рагу было проще всего готовить – Руби ни за что на свете не поставила бы что-либо свое в грязную духовку на кухне, а газовую горелку можно было худо-бедно почистить. После того как Хизер начала ползать, готовить еду стало довольно сложно. Руби каждый раз приходилось решать, оставить девочку в комнате, спрятав подальше все потенциально опасное, или взять ее на первый этаж, где было полно различных неприятностей – в том числе кухонных тараканов, которых Хизер вполне могла попытаться поймать и съесть.

Ну когда же они наконец вырвутся с Фостер-корт?

Обычно дом замирал, погружаясь в тишину, лишь глубокой ночью. Просыпаясь в темноте, Руби некоторое время лежала и слушала тихое дыхание девочек и похрапывание Джейкоба. За стеной не плакали дети, не вопили женщины, никто не хлопал дверью, не дрался… Иногда она лежала так, погруженная в полудрему, до тех пор, пока по улице не начинали грохотать повозки молочников и не раздавалось звяканье бутылок. Для района это как будто служило сигналом к пробуждению: открывались двери, раздавались голоса и посвистывание, по лестнице размеренно топали мужские ноги в сапогах и ботинках, отправляющиеся на работу. После этого Руби обычно будила Джейкоба и вставала сама: надо было попытаться пробраться на кухню до того, как там появятся другие обитатели Фостер-корт, и вскипятить чайник.

Но, проснувшись этой ночью, она осознала, что чего-то недостает. Руби вспомнила, что, когда она ложилась спать, Джейкоба все еще не было дома. Не было его и сейчас.

Девушка не имела ни малейшего представления о времени. Если не считать дыхания девочек, мир был погружен в молчание. Руби села на постели, зажгла свечи и впервые обратила внимание на то, что костюма Джейкоба не было на двери, на обычном месте. Так она и сидела, дрожа от холода и беспокойства, пока на улицы не выехали повозки молочников, а докеры не пошли на работу. Тогда Руби оделась, покормила детей, усадила их в коляску и направилась в сторону угольного склада.

Небо было свинцово-серым, а январское утро – очень холодным. Зайдя во двор склада, Руби увидела, что на телегу грузит мешки незнакомый ей парень. Понурив голову, перед повозкой стояла серая лошадь в упряжи, но когда появилась Руби, лошадь беспокойно дернула головой.

– Где Джейкоб? – громко спросила Руби.