На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества

Мы также страдаем от искажения, называемого пренебрежением масштабом. Это нечувствительность к масштабу выгоды и ущерба. Нам сложно в десять раз сильнее заботиться о вещи, которая в десять раз важнее. Когда ставки доходят до определенного уровня, степень нашей заботы достигает максимума^[137]. Так, обычно мы считаем ядерную войну ужасной катастрофой, поэтому не отличаем ядерные войны между государствами, располагающими небольшим количеством ядерного оружия (то есть войнами, в которых погибнут миллионы), от ядерного конфликта с применением тысяч ядерных боеголовок (то есть противостояния, в котором будет в тысячу раз больше жертв и, возможно, будет уничтожено все наше будущее). Моральная значимость экзистенциального риска определяется главным образом размером ставок, и потому, пренебрегая масштабом, мы существенно недооцениваем его важность.

По вышеперечисленным причинам экзистенциальным риском пренебрегают, и, возможно, в связи с этим он никогда не получит должного внимания. И все же я не теряю надежды. Поскольку есть и последняя причина: экзистенциальный риск совсем нов. Еще не было времени вписать его в свои гражданские и нравственные традиции. Но есть основания полагать, что ситуация может измениться.

Люди, скорее всего, с самых ранних времен раздумывают о гибели человечества. Когда изолированная группа или племенная община вымирала, столкнувшись с чрезвычайно серьезными трудностями, последние выжившие порой гадали, не последние ли они из рода и живут ли еще где-то похожие на них люди. Однако до недавних пор почти не было серьезных рассуждений о возможности вымирания всего человечества^[138].

Лишь в середине XX века, когда появилось ядерное оружие, вымирание человечества превратилось из маловероятной возможности (или отдаленной во времени неизбежности) в непосредственную опасность. Всего через три дня после разрушения Хиросимы Бертран Рассел приступил к своему первому эссе о влиянии бомбардировки на будущее человечества^[139]. Чуть позже многие ученые, принявшие участие в создании ядерного оружия, основали “Бюллетень ученых-атомщиков”, чтобы возглавить дискуссию о том, как избежать уничтожения жизни на Земле^[140]. Вскоре Альберт Эйнштейн взял на себя роль лидера в этом обсуждении, и его последним публичным шагом стало подписание составленного вместе с Расселом манифеста, в котором они выступили против ядерной войны, подчеркнув, что такой конфликт может привести к гибели человечества^[141]. Государственные деятели времен холодной войны, включая Эйзенхауэра, Кеннеди и Брежнева, осознавали угрозу вымирания и то, что с ней сопряжено^[142].

В начале 1980-х годов мыслители пошли дальше: изучив, что стоит на кону, Джонатан Шелл, Карл Саган и Дерек Парфит поняли, что немедленные последствия могут померкнуть в сравнении с потерей всех будущих поколений^[143]. Когда стало ясно, что применение атомного оружия может привести к наступлению ядерной зимы, и Рональд Рейган, и Михаил Горбачев решили сокращать арсеналы своих стран и избегать войны^[144].

Реакция общественности тоже не заставила себя ждать. В 1982 году миллион человек вышли на демонстрацию против ядерного оружия в нью-йоркском Центральном парке. Этот протест стал самым многочисленным в истории США^[145]. К мировому протесту присоединялись даже жители моей родной Австралии, которая не имеет ядерного оружия: мои родители брали меня с собой на демонстрации, когда я был лишь маленьким ребенком, которого они хотели защитить.

В этом отношении экзистенциальный риск представляет собой чрезвычайно важную идею XX века. Однако, поскольку на первом плане раньше стоял лишь один риск, все происходило под знаменем ядерной войны и философы обсуждали важные новые вопросы, связанные с “ядерной этикой”, а не с “экзистенциальным риском”. По завершении холодной войны обозначенный риск снизился и обсуждение сошло на нет. Но эта история показывает, что экзистенциальный риск порой вызывает серьезную озабоченность во всем мире – как у элиты, так и у простых людей.

Современные представления об экзистенциальном риске восходят к Джону Лесли, который в книге “Конец света”, вышедшей в 1996 году, расширил фокус с ядерной войны на вымирание человечества в целом. Прочитав рассуждения Лесли, Ник Бустрём сделал еще один шаг вперед: он выявил и проанализировал более широкую категорию экзистенциальных рисков, которые стали предметом настоящей книги.