На Краю (СИ)

— Мы получили эти кадры несколько минут назад, — взволнованно заговорила появившаяся на экране девушка-ведущая. — Нашему корреспонденту удалось преодолеть кордон вокруг планеты Самсон, где сейчас проходит полицейская операция, и привезти нам эту пленку. Министр внутренних дел Союза называет происходящее на Самсоне «восстановлением законности и правопорядка». Он заявил буквально следующее: «Пора положить конец пиратству и беззаконию, которые процветают на отдаленных планетах Союза», конец цитаты. Вот что по этому поводу говорит Глава Онтарио Питер Буллет.

Питер Буллет меньше всего походил на вождя революционно настроенных масс. Как и большинство планетарных лидеров, он занимался в основном экономикой и никоим образом не встревал в политические дела Союза. Однако на этот раз он изменил себе:

— То, что происходит на Самсоне, называется беззаконием и произволом. Конечно, бороться с пиратами и контрабандистами необходимо, но не ценой благополучия мирных граждан Союза.

Выступление Буллета показалось мне очень осторожным. Но народ в баре засвистел и затопал ногами в знак одобрения.

— Так можно каждого торговца пиратом обозвать, — сказал молодой парень, сидящий за стойкой рядом со мной.

— Точно! — поддержал его сосед. — И на каждую планету выслать по десанту. Чтоб боялись. Только нас так просто не напугать. Можем, между прочим, и огрызнуться.

— Вот на Самсоне и огрызаются, — встрял в разговор третий.

— Может, это контрабандисты сопротивляются? — робко предположил кто-то.

— Сколько живу на Краю, первый раз вижу, чтоб ради поимки пиратов целую планету блокировали! — раздался уверенный бас.

Я оглянулся. Пожилой мужик в капитанском кителе всем своим видом выражал возмущение.

— А чтобы пираты на планете окопались и в полицейских стреляли, это вы слышали? — спросил я его.

Он с удивлением посмотрел на меня и покачал головой.

— И я нет.

То ли еще будет, почему-то подумалось мне.

6.

Три дня спустя я встретил на космодроме приятеля, штурмана с крупного торгового звездолета.

— Слыхал, что случилось на Самсоне? — спросил он меня. — Мы как раз оттуда. Улетели сразу, как только начали пропускать через кордон. Полиция там настоящую бойню устроила. Человек десять застрелили, я слышал.

— Пиратов-то захватили?

— А хрен их знает. Погибшие в основном мирные жители.

Я представил себе, какой фурор произведет рассказ штурмана в баре, и присвистнул.

— Сколько ты будешь выжидать? — спросила меня Вики, едва я переступил порог ее номера.

— Мне страшно отсюда улетать, — честно ответил я. — Всё время кажется, что я вернусь на пепелище. Обнаружат здесь завтра гнездо пиратов и контрабандистов — и привет.

— А твое присутствие что-то изменит? Или ты жаждешь встать на сторону борцов за свободу и справедливость?

— Нет, — я мотнул головой. — Мне с ними не по пути. Мне, похоже, скоро во всей Галактике будет некуда деться.

— Что-то я тебя совсем перестала понимать, — Вики насмешливо прищелкнула языком. — Ты же вроде этого хотел. Чтобы Союз не лез в твои дела, не метил младенцев печатью, не мешал Краю жить по своим законам. Смотри, как это близко и реально. Так давай, сражайся за это.

— Не хочу, — тихо ответил я. — Я знаю, чем заканчиваются революции. Бравые победители повесят на себя ими же придуманные медали. Вместо пиратов будет какая-нибудь Армия Края Галактики. Вопрос «А что ты делал, когда мы боролись за свободу?» станет самым популярным. И нетрудно догадаться, каким будет самый популярный ответ. Да, я не хочу, чтобы здесь все стало, как в Центре, где все следят за всеми, а полиция контролирует каждый шаг. Но мне не нужен свободный Край, где бывшие пираты будут бряцать медалями и хвастаться участием в освободительной борьбе. Я не собираюсь сражаться на стороне пиратских кланов и контрабандистов, которые устали копить деньги и захотели стать героями!

— Что же ты собираешься делать?

— Не знаю, — честно ответил я.

Хуже всего было то, что мне не у кого было спросить совета. Всех моих приятелей на Онтарио, похоже, захватил психоз освободительной борьбы, и с каждым днем симптомы этого психоза становились все заметнее. Люди словно не понимали, что все происходящее — вовсе не игра, и за столь соблазнительные чужие идеи придется заплатить жизнью. Возможно, эти идеи даже казались им своими собственными. Я помнил, как это бывает. Мой отец умел убеждать людей в ценности своих идей. И к чему это привело?

Увы, я не мог никому этого объяснить. В лучшем случае на меня удивленно косились. «Тебя что, не достала союзная полиция?» Что мне было отвечать? Что как раз не достала? Что когда я возил контрабанду (а случалось это редко), то всегда знал, что нарушаю закон, а не сражаюсь за свободу? У меня было чувство, что у многих эти вещи перепутались в голове. Больше того, вдруг стало немодным их различать.