На краю света

И вот, уже к вечеру с полного хода вылетаю я из-за какого-то поворота, гляжу — море! А на берегу какой-то город. Ворвался я в город. В городе паника, окна захлопывают, детей на руки хватают, а я пролетел через весь город, повернул налево и опять в какие-то горы вонзился.

Так трое суток не пил, не ел, не спал ни секунды и все крыл, все крыл на третьей скорости. Где уж я побывал за эти трое суток — не могу сказать. Потом я по карте смотрел — что-то, по-моему, вроде Швейцарии я проезжал, в Италии, по-моему, побывал, через Австрию промчался.

На четвертые сутки вернулся я в Ригу, подлетаю прямо к магазину «Проводник» и даю тормоз. Ну, конечно, вы сами понимаете, что такой гонки никакая резина выдержать не может. Все четыре шины у меня в лоскуты. Только лохмотья болтаются.

Вхожу я в магазин и говорю:

— Позовите хозяина.

Выходит хозяин, сразу, конечно, меня узнал, ухмыляется.

— Чем могу служить? — говорит.

А в магазине полно народу. На улице перед магазином автомобилей целый косяк стоит.

— Это что же, — говорю, — за жульничество? Вы чем торгуете? Вы за что деньги берете?

Все в магазине насторожились, у дверей народ собирается, а я уж кричать начинаю:

— Это что же за мошенничество! Разбой просто! Три дня назад взял у вас шины, а сегодня они уже все в лоскуты! Это что же — вашей продукции только на три дня хватает? Это называется мировая фирма?!

Хозяин побелел.

— Успокойтесь, — говорит, — не может этого быть.

— Как не может! — кричу. — Как это не может, раз я говорю!

Выхватил из кармана их счет, третьим днем помеченный, и размахиваю счетом в воздухе. Потом схватил хозяина за локоть, волоку к своей машине, а за нами весь магазин валит. Как увидали мои шины, так все и ахнули.

— Это что? — кричу я на всю улицу. — Это резина называется? Вот вы за что деньги берете!

Ну тут все закричали, замахали руками, а меня уже репортеры окружили, снимают мою машину, кто-то камнем в окно магазина запустил.

Хозяин, белый, прямо как известка, хватает меня за руки, шепчет:

— Тише, вы, тише, пройдемте, поговорим.

А я вырываю руки и еще громче кричу:

— Нет, вы нс замазывайте! Вы меня не подговаривайте! Этот номер не пройдет! Смотрите, все смотрите, какой тут рванью торгуют!

Ну, скандал, конечно, произошел на всю Европу. Во всех газетах об этом напечатали. А фирма-то, конечно, известная, ее везде знают. Все как прочли в газетах о таком скандале — сразу и отшатнулись от «Проводника», перекинулись к «Треугольнику».

Через неделю фирма дочиста разорилась. Хозяин, мне потом рассказывали, спился и пошел в бродячий цирк рыжим у ковра работать.

Вот какие истории с резиной бывают.

Глава восьмая

Светает

С конца января полярная ночь пошла на убыль. Погода была ненастная, низкие плотные облака все время заволакивали небо, но даже и в это ненастье было видно, что днем уже не так темно, как ночью, что в полдень сквозь тучи пробивается какой-то мглистый серый рассвет.

И вот однажды небо расчистилось, ветер стих и, выйдя на крыльцо нашего дома, я остановился, пораженный необыкновенным светом, который озарял и бухту, и плато, и наши дома. За мысом Дунди длинной широкой лентой протянулась по горизонту розовая заря.

Первый раз после стольких месяцев, которые мы прожили как слепые, в непроглядной темени, я вдруг увидел и ровное, беспредельное поле бухты, и дальние мысы и острова, и черную громаду Рубини-Рок, и наши дома, совсем заваленные снегом. Прямыми столбами поднимался из труб густой белый дым, от домов в разные стороны расходились протоптанные в снегу дорожки, виднелись узкие следы нарт. Даже тонкие ниточки проводов были уже отчетливо видны на зеленовато-желтом бледном небе.

Вот лениво бредет собака. Остановилась, потопталась на месте и улеглась, свернувшись клубочком. На высокое крыльцо радиорубки вышел Костя Иваненко, выбросил из ящика какой-то мусор, постоял, посмотрел на небо, зевнул и ушел, хлопнув дверью.

И все это я вижу. Вижу! Уже светло, совсем светло. Значит, скоро взойдет солнышко, скоро конец полярной ночи!

Этот день, когда после бесконечного ненастья, штормов и метелей мы вдруг увидели ясное, чистое небо и на ясном и чистом небе веселую розовую зарю, этот день был каким-то переломным днем на зимовке.

Все как-то сразу подбодрились, ожили, повеселели, вдруг заговорили о лете, о санных походах, о птицах, о лодках.

Сейчас же с восходом солнца большая геолого-геодезическая экспедиция должна была выйти с зимовки и отправиться на собаках проливами и каналами до острова Альджер, составляя по пути карту архипелага и изучая его геологическое строение.

А Шорохов и Редкозубов должны были на самолете обслуживать экспедицию, подвозить ей продовольствие и топливо, производить ледовые разведки пути.

Красный уголок был превращен в штаб экспедиции. Из склада сюда перетащили собачью сбрую, спальные мешки, малицы, геологические молотки, меховые рубахи.

Теперь уже никто не бездельничал на зимовке.

Наступила рабочая пора и для тех, кому в полярную ночь нечего было делать.