На Краю Света

Виктор был хорошим слушателем. Он слушал внимательно, не перебивал и время от времени кивал головой.

— Мама преподавала в начальных классах, а отец был успешным архитектором. Я была единственным ребёнком и они меня очень любили, часто баловали. У меня было счастливое детство, — остановилась, на минуту, чтоб перевести дух, вздохнула и продолжила. — В тринадцать лет моё детство закончилось. Я напросилась с ними на выставку молодых фотографов. Не поверишь, но в тринадцать хотела стать фотографом, папа распечатывал мои лучшие снимки и вешал на стены. Но это не важно, важно, что мы там задержались: на выставке родители, совершенно случайно, встретили старых знакомых, с которыми было приятно пообщаться.

Возвращались домой поздно, папа купил фото старого Лондона и был в хорошем настроении, мама жаловалась, что не успевает подготовиться к завтрашнему уроку, а я сидела и наблюдала, как мимо нас проносятся огни встречных автомобилей.

Я снова замолчала, вспоминать дальше было очень тяжело, слёзы скопились в уголках глаз. Виктор всё также успокаивающе гладил по волосам.

— Что было дальше? — настаивал он.

Не понимаю, кажется это была плохая идея, мне стало хуже, и хотелось, чтоб стало ещё хуже. Сейчас я себя ненавидела, поэтому продолжила.

— Одна машина со встречной полосы изменила направление и поехала прямо на нас. Я это видела, но не могла произнести ни звука. Понимаешь, это я виновата, ведь я, именно я, заметила эту злосчастную машину раньше всех. Папа увидел её слишком поздно.

Неосознанно поджала колени и уткнулась носом в ночную футболку Виктора и уже оттуда шмыгала носом и утиралась об его плечо.

— Ты не виновата! — перебил меня Виктор, — всё произошло слишком быстро, даже если б ты смогла что-то сказать, то твой отец всё равно не успел бы ничего предпринять. Что случилось дальше?

Я всё это знала. Десяток психологов сказали мне тоже самое и про скорость реакции и прочую ерунду, но чувство вины если и угасало на месяц-два, потом с новой силой продолжало меня съедать снова и снова. Сейчас мне было больно и не знаю почему, я продолжила:

— От удара нашу машину развернуло и выбросило на встречную полосу, там мы столкнулись с ещё одним автомобилем и когда перестали вращаться, в нас въехал джип и его фары оказались на уровне моего окна. Он меня ослепил. Бабушка говорит, что когда меня вытаскивали из заблокированной машины я повторяла: «уберите свет». Я этого не помню, — закончила свой рассказ, но легче мне от этого как и ожидалось не стало, но и хуже не стало точно. Я просто почувствовала себя опустошённой.

Блондин решил добить и продолжил задавать вопросы, а я не знаю от чего продолжила на них отвечать.

— Как долго ты пролежала в больнице? — его голос был магическим, тихим, успокаивающим.

— Четыре месяца, мне кажется ты уже прочитал это в моей карточке, и про аварию ты тоже всё знал до моего рассказа, — мой голос был совершенно безразличным, в любой другой ситуации я бы разозлилась и ушла, но не сейчас.

— Прочитал, — он не стал скрывать, — почему ты не ходила к психологу, он помог бы справится с кошмарами?

— Я ходила, бабушка записывала меня, но после первых двух попыток я просто не соглашалась идти больше, а когда заставляли я отказывалась разговаривать, просто сидела на диванчике. Они все говорили одни и те же слова. Она это понимала.

— Почему же ты мне рассказываешь.

— А я по утрам плохо соображаю. Забыл?

Мы оба посмотрели за окно. Там всё также была глубокая ночь, я даже немного улыбнулась. Мой психолог-любитель немного помолчал и как-то грустно начал говорить:

— Представь, что я после очередного изматывающего совещания встречаю Маю и она просит меня купить мороженное, в кафе через дорогу.

Я смотрела на него широко раскрыв глаза, ещё не понимая сути. Но перебить себя Виктор не позволил.

— Идём мы на зелёный свет и нас сбивает машина. Кто виноват, водитель машины, я, который не убедился в безопасности или двенадцатилетняя Мая, которая заметила машину раньше всех, но не успела предупредить?

Я мотнула головой. И мой психолог не стал ждать ответа, а просто очень жёстко прокомментировал обе ситуации:

— Не рассматривала ситуацию с этой стороны? Или тяжело винить погибших? А может привыкла к постоянному чувству вины? Не смотри не меня так. Виноват водитель, который уснул за рулём и, да, часть ответственности на твоём отце. На тебе вины нет совсем!

Я была в шоке, впервые мне хотелось кого-то ударить. И я уже подумала, что сейчас выгоню его и продолжу упиваться своим горем, когда Виктор взял меня за подбородок и сказал:

— А если я скажу, что ситуация, которую я тебе описал случилась на самом деле? Что уже почти дойдя до противоположной стороны дороги, на нас выскочил автомобиль и только чудом я успел откинуть девочку с дороги. Что каждый раз, когда она видит меня с тростью я читаю невероятную ненависть к себе в её глазах. Заслуживает она это? А я?

Я отрицательно махнула головой и закрыла глаза. А он поцеловал в макушку.

— Бедная Мая… — начала я.