На краю вечности

– Эта смерть будет на твоей совести, – бросаю я Арсену. – Потому что этой жертвы можно было бы избежать.

Тот бросает на меня злой взгляд и оттаскивает своего друга от обескровленного трупа женщины. Что-то шепча ему на ухо, уводит его в подвал. Надеюсь, у Якуба хватит мужества его простить за всю ту боль, через которую он был вынужден пройти из-за него. Я бы на его месте не смог этого сделать.

После долгих размышлений и сопоставления разных фактов я снова идут к отцу семейства Ковалевских. У меня уже начала складываться картина того, что могло произойти с Еленой, и теперь мне нужно чтобы это подтвердили факты. Часы показывают десять вечера, когда я поднимаюсь по раздолбанной лестнице к квартире, где живет Матвей. К моей большой радости застаю его на лестничной площадке с сигаретой в зубах. А это значит, мне не придется входить в его жилище и заново переживать эстетический ужас.

– Ну, здравствуй, Матвей, – улыбаясь, произношу я. Мужчина вздрагивает и оборачивается. Тихо матерится, гася окурок в банке из-под кофе. – Помнишь меня?

– Такого хмыря, как ты, фиг забудешь, – неуверенно говорит он, пряча руки за спину.

– У меня к тебе пара вопросов и рассчитываю на твою честность, – глядя ему в глаза, произношу я, мысленно используя внушение. – Соврешь – сверну шею.

– Да понял я уже эти твои фокусы, – морщится Матвей. – Спрашивай быстрее, у меня ужин на плите стынет.

– Елена приходила к тебе с предложением устранить кого-то из своей семьи? – Матвей шумно вздыхает и опускается на корточки.

Сажусь напротив.

– Задницей чуял, что до добра это не доведет, – сокрушается он. – Вроде такая хорошая баба – целительница. И вдруг такое – убей мою внучку. Я сперва даже подумал, что она умом тронулась.

– Ты согласился?

– Нет, ну что ты меня прям за чудовище держишь? – возмущается Матвей. – Айлин – подруга моей дочки. Жалко девчонку было. Это все равно, что своего ребенка убить.

– Но потом ответил да? – настаиваю я.

– Через какое-то время она пришла снова. Грешки мои пересказывать. Мол, не согласишься – все об этом узнают. А это на хороший срок потянуть могло… Прижала она меня, короче. Вынудила согласиться, – со злостью говорит Матвей. – В день, когда мы должны были встретиться, ее кто-то пришиб. И если честно, то я вздохнул с облегчением. Можешь считать меня тварью.

– А Елена как-то тебе объяснила свое желание убить Айлин?

– Нет, конечно. Я ж не ее личный духовник, чтобы мне каяться. Но выглядела как одержимая. Взвинченная, нервная. Никогда ее такой не видел, – говорит Матвей. – Эта гадина – Ада на нее так плохо влияла. Та еще сучка. Ты уж прости. Вроде как ты с ней спутался?

– Да нет, Бог миловал, – в тон ему отвечаю я. – Чем же так плоха Ада?

– Да хотя бы тем, что уже три года крутит роман с Вагнером, – усмехается Матвей. – Он тот еще кобель. Даже к моей бабе подкатывал, когда я в тюрьме сидел. А так… Скользкая она какая-то, нехороший человек. Не потому что шлюха, нет. Нутро у нее гнилое. Смотришь ей в глаза, а там – зло. Да и ведет себя так, словно ей есть что скрывать.

Понимаю, что вряд ли что-то смогу еще вытянуть из этого бандита. Прошу его забыть о нашем разговоре и спускаюсь вниз. Засовываю руки в карманы пальто, и палец упирается в дырку в подкладке.

Останавливаюсь, осторожно прощупываю полу. Нахожу записку, которую написал мне тогда Саид, и с большим трудом извлекаю ее оттуда. Бумажка выглядит потрепанной, с красными разводами по контуру. Разворачиваю ее. Там уверенной рукой нарисован портрет Ады Грановской.

Ноги сами несут меня к клубу «У Вагнера». В глубине души я сомневаюсь, что готов к встрече с Амаликом. После беседы с Матвеем меня мучают сомнения – что если на самом деле никакой опасности от Айлин нет, и ее бабушке всего лишь это внушили, чтобы устранить ее? Например, та же Ада? Сейчас я склонен верить тому, что сказала Сабина. Что это учительница столкнула Айлин из окна. Осталось только понять, что ей двигает. Мне кажется, что это больше чем личная неприязнь.

В клубе шумно. От цветомузыки у меня начинают болеть глаза. А от танцевальных ритмов, льющихся из мощных колонок, я на какое-то время глохну. Немного адаптировавшись, хочу протиснуться к барной стойке и заказать себе вина. Но тут мое внимание привлекает парень, вокруг которого уже собралась толпа. Из одежды на нем лишь кожаные штаны. Он смугл. Кажется, что от его кожи исходит сияние. Карие глаза похожи на две бездны.

Смотришь в них и складывается ощущение, что ты глядишь в пустоту вечности. Монгольские скулы придают его внешности особую экзотику. Губы толстые, с четким контуром выглядят будто накрашенные. Длинные волосы, иссиня-черного цвета перетянуты красным шнурком. На шее золотая цепь с небольшим метрическим шаром, похожим на яблоко. Помандер.

Давненько я не видел подобных украшений. Его было модно носить в средние века. Люди наполняли его парфюмерными маслами и смолами, свято веря, что их аромат спасет от заразных болезней и злых духов.