На краю времени, на пороге мира

– Постричь тебя тоже не мешало бы, – пробурчала ночница, в то время как Гор с неподдельным интересом изучал покрой штанов.

– В них ходить неудобно, – он заглянул в штанины, затем перевел огорченный взгляд на Миральду.

– Все ходят, и ты будешь. Не забывай – мы пойдем через людские земли, иной раз и из лесу выходить придется.

– Как скажешь… Миральда.

Под утро они добрались до широкого ручья с ледяной водой, и сперва Миральда тщательно и долго смывала с себя грязь, а Гор в это время сидел на берегу, повернувшись к ней спиной, а потом полез купаться Гор, и ночница сидела на траве, наслаждаясь каждым прикосновением чистого белья к коже. Время от времени Миральда напоминала, что Гор должен стереть с себя всю грязь, въевшуюся за годы в кожу, а потому следует тереться песком, и, кроме того, нужно вымыть голову, что было воспринято едва ли не с мольбами о помиловании. Спустя еще час препирательств он уселся на траву в двух шагах от Миральды, уже облаченный в одежду простого землепашца. На небо поспешно выкатывалось алое яблоко солнца.

«И ночь – мое время», – Миральда вздохнула. Было похоже на то, что дальше они пока не двинутся.

Закрыв глаза, ночница потянулась к той ниточке, которой привязала собственное сердце к сердцу Гилларда. Пока что… Он был жив, и ничто не угрожало ему, и юная вампиресса заботилась о человеке, над которым тяготело последнее пророчество. Миральда зевнула. Оставалось надеяться, что ночницы, посланные королевой, не доберутся этим днем до намеченной жертвы…

– Госпоже нужно отдохнуть, чтобы двигаться дальше, – напомнил Гор.

– Не называй меня…

– Прости.

… Она улеглась спать в ложбинке между корней, накрывшись с головой плащом. Дневное светило набирало силу, касалось горячими ладошками старой ткани, и Миральде стало хорошо и уютно. Теплые волны гуляли по телу, то же самое ощущает человек, задремавший на солнце после купания, на берегу реки. Миральда улыбнулась. Она улыбалась, погружаясь в сон болотной ночницы, которая еще молода и недостаточно сильна, чтобы запросто разгуливать днем. Вот Кларисс – она старая ночница, а потому ей все равно… Конечно, Миральда тоже не умрет, если грозное солнце обратит на нее свой лик, но нежная кожа будет долго болеть, затем облезет. А потому лучше вздремнуть.

…Пробуждение вышло резким. На диво болезненным. Глаза резнуло ярким светом, и она с удивлением поняла, что до ночи еще далеко. Щурясь, Миральда резко поднялась – и тут же, взвыв, мешком свалилась на траву. Последовал резкий удар в бок, от которого что-то хрустнуло внутри, и перед глазами полыхнуло алым.

– Что, попалась, душечка?

Незнакомый мужской голос. Еще одна попытка подняться – и снова падение, снова боль.

Миральда застонала сквозь стиснутые зубы. Суть происходящего начала доходить до ее затуманенного недавним сном и побоями сознания: ее всего-то связали. Но не просто, а зачарованной веревкой. Такими пользуются охотники за нелюдью и… ведьмы. Чтобы обездвижить пойманную нелюдь, чтобы отвезти в людское селение и там убить на потеху крестьянам.

И – ведь годы назад и она порой пользовалась веревками, вымоченными в специальных отварах. Правда, ночниц не вязали, убивали сразу, а вот зеркальника можно было и повезти, показать заказчикам…

Она с трудом повернула голову и увидела добротный сапог.

«Охотник, не иначе… Это ж после Мареса его позвали! А то и вовсе в деревне столовался».

Ночница осторожно пошевелила руками, надеясь, что ее связали не очень крепко и есть шанс…

«А где же Гор?» – вспышкой пронеслось в голове, – «вдруг… он и его?..»

В этот миг сильные руки приподняли ее, и затем бесцеремонно поволокли по траве.

«Нет, все правильно. Я болотная ночница, а он – охотник за нелюдью. Его призвание – защищать людей от таких, как я…»

– Не дергайся, красотка, – хохотнул человек, – сейчас отвезу тебя в деревню… Хорошо ты Мареса разделала, уважаю!

И снова рассмеялся – хриплым, скрипучим смехом. Краем глаза Миральда заметила ножны, что время от времени хлопали по голенищу сапога.

«Еще и с мечом», – обреченно подумала она, – «бедный Гор…»

Лица охотника ночница не видела, да и не могла видеть, потому как волокли ее за связанные сзади локти. Ведь крепок дневной сон нелюди, если она засыпает. Можно делать все, что заблагорассудится…

«Вот и сделали! Но Гиллард, как же Гиллард?»

– Отпусти меня, – прохрипела Миральда. И тут же поняла, насколько абсурдной была в ее устах эта просьба.

– У меня есть сын, живой человек… Как и ты… Ему грозит опасность, и я должна…

– Заткнись, – прорычал охотник, – у Мареса тоже сын есть.

На глаза навернулись жгучие слезы. Как же так? Что теперь делать?

– Во имя Хаттара! Отпусти…

Ее охватило отчаяние. Надо было что-то предпринять, но – увы, увы… Бессильна хорошо связанная ночница, уж это-то ведьма Миральда хорошо знала.

И в тот миг, когда из глаз побежали злые слезы, по траве скользнула тень.

Хруст. Как будто треснула яичная скорлупа. И Миральда упала лицом в траву, еще не веря – но уже почувствовав мгновенную гибель охотника. Крепкие руки бережно перевернули ее на спину.

– Гор? Ох, ты жив… А я-то думала…