На красном дворе

Вышата с досадой махнул рукой.

- Эх, милостивый князь, не всем слухам можно верить! Половцы здесь не ради войны, им нужна добыча... Они переплывают реку по десять - двадцать человек, не с ними же нам вести войну? Покажутся, покричат и разбегутся. Не гоняться же за ними.

- Добро молвишь, боярин... Но ты сам видишь это, - прибавил он, подумав, - а народ кричит, что его никто не защищает.

Вышата призадумался.

- У тебя, милостивый князь, есть приятели под боком хуже всяких половцев...

- Они такие же мне приятели, как и тебе! - отвечал Изяслав с гневом. - Довольно уж я насмотрелся на эти забавы и охоты, пора все кончать... Но раз ты упомянул ляхов, - прибавил он, - то говори, что слышно, ты близок к ним.

- Не много хорошего могу сказать тебе, милостивый князь. Сидят они, как у Бога за печкою, пьют, едят и беседуют с твоими посадниками, воеводами и народом...

Изяслав нахмурился и опустил глаза. А Вышата, точно не замечая этого, продолжал:

- Ляхи скоро поедут на Соколиный Рог охотиться на лебедей с соколами. Там, верно, будут все ляшские старшины, дружина и сам король.

Вошел Чудин и поклонился князю в пояс.

- Слышишь, - обратился князь к нему, - Вышата говорит, что там, - и он показал рукою в направлении Красного двора, - мои посадники и воеводы пьют и братаются с ляхами.

Чудин опять поклонился.

- Да ведь и я не скрывал этого от тебя, милостивый князь, говорил ведь, не доброе думают на Красном дворе... Прости меня, милостивый князь! - Чудин опять поклонился в пояс. - Но так как тысяцкий здесь, я скажу тебе всю правду, а он пусть подтвердит. У ляшского короля двор больше, чем у тебя; ты приглашаешь к себе на пиры, а там каждый день пир, и кто бы ни пришел к нему, всяк желанный гость.

Изяслав крутил усы и бороду, сопел; его лицо налилось кровью, глаза заблестели, как у разъяренного тигра.

- Да что тут скрывать перед тобой, милостивый князь! - отозвался Вышата. - Чудин навряд ли видел несколько раз то, что я вижу каждый день.

Изяслав призадумался и опустил глаза.

- Люблю моих друзей, - сказал он, - но и врагов не боялся никогда... Отныне более не буду пить с ними ни меда, ни вина.

Вдруг он поднял голову.

- Ты говоришь, они думают ехать на Соколиный Рог с соколами, ну, пусть едут... пусть едут... Может, это будет последняя ляшская охота на Русской земле, - угрожающе прибавил он.

Видимо, гнев князя не имел границ: он сидел со сгорбленной спиной и долго думал. Затем вскочил и стал ходить по избе, его лицо пылало.

- Он прокладывал мне дорогу к отцовскому престолу, а теперь торит для себя. Но этому никогда не бывать!

Изяслав смотрел прямо в глаза стоявшему напротив него Вышате.

- Боярин! Ты друг мне?

Вышата поклонился.

- Милостивый князь! - отвечал он. - Мой отец, дед и прадеды были друзьями князей и служили верою и правдой матушке-Руси.

- Хорошо, спасибо! - отвечал князь, несколько успокоившись. Возвращайся домой... смотри в оба. Ты живешь ближе всех от гнезда ос, которых много развелось в нашем доме. Я пришлю к тебе посоветоваться.

Вышата понял намек.

- Мое желание, милостивый князь, чтобы ты был спокоен на Руси и приобрел любовь твоего народа, - отвечал он. - Клянусь служить тебе верою и правдою, потому вижу, что дело повернулось не к добру.

Вскоре Вышата уехал, и князь остался наедине с Чудиным.

- Этот человек, милостивый князь, сослужит тебе верную службу.

- Да, если Болеслав не подкупит его.

- Не продастся: ведь у него отняли Люду.

- Да, ты прав, - усмехнулся князь. - Где черт не справится, туда бабу пошлет. Но разве он ее еще не забыл? Ведь он засылал к ней сватов, да она отослала их ни с чем.

- Отослала и не отослала... Старик просил их пообождать, потому девка больно молода. Вышата ждал и дождался, пока король похитил девку из-под носа. Теперь он и рад бы отнять ее, да нет силы... Уже и к колдуну ездил.

- Как, к Добрыне? - прервал князь.

- К Добрыне... Тот обещает возвратить девку.

Воцарилось минутное молчание.

- Лжет он, - отозвался Изяслав, - впрочем, пусть попробует. Вышата мне нужен... не мешало бы его привязать к себе. Конечно, ни словом, ни шубою, ни медом я не привяжу его, но можно найти другой подход.

Князь снова замолчал, будто искал средство, чем бы привязать к себе Вышату.

- Где Добромира? - вдруг спросил он. - Ведь мамка Люды ближе всех стоит к ней.

- Добромира на Красном дворе.

- Тем лучше! Надо ее умаслить, пусть поговорит с Людою насчет Вышаты... Это лучший путь к достижению цели, а мы попробуем что-нибудь еще.

Изяслав велел позвать гридня.

- Отыщи Славошу и прикажи ему прийти на великокняжеский двор, обратился он к отроку.

Юноша ушел, за ним следом ушел и Чудин. Князь остался в гриднице один. Он сел в конце стола на скамью, налил в чашу из кувшина, стоявшего на столе, вина, выпил и доливал почти каждую минуту. Время от времени он быстро вставал, ходил по избе, ворчал, кому-то грозил, крутил усы и бороду, подходил к столу, снова дрожащею рукою наливал мед в чашу и выпивал. После долгого ожидания дверь княжеской гридницы скрипнула, и посланный отрок показался на пороге.

- Ну, что? - спросил он.

- Славоша здесь, милостивый князь!

- Пусть войдет.