На крестины в Палестины

– Ну и чего вы к нам пристали?! И кто вы после этого? – при виде милицейского отряда истошно завопил тот самый ландскнехт, который разговаривал с друзьями у деревни. – Видите, мы уже не деремся, общественного порядка не нарушаем, спиртных напитков не распиваем, и вообще, тут частное собрание. Предъявите ордер на что-нибудь или идите в другое место. Степь большая…

– Я сейчас тебе предъявлю, – пообещал ему Жомов, раздумывая, слезть ему с лошади или еще посидеть. – Целый год, блин, ничего, кроме ордера, видеть не сможешь.

– Абдулла, стыдись, – встрял в разговор один из сарацин. – Твой отец, да не отвлечет его Аллах от общения с гуриями, был истинным правоверным и стыдился бы того, что его сын связался с неверными…

– На себя посмотри, шакал, – огрызнулся поповский оруженосец, выхватывая кривой меч. – Ты же в джихаде находишься, а вместе с неверными, да пошлет их Аллах в застенки НКВД, один кусок хлеба жрешь.

– Это кто тут в джихаде? – оторопел недогадливый омоновец. – Сейчас я, блин, в натуре, покажу и джи, и хад, гадом буду!

Однако показать сарацину Ванечка ничего не успел, поскольку подоспел Попов и все испортил. Только доблестный омоновец собрался поучить сарацин уму-разуму, только приготовился всех разогнать к их собственной матери, как с грохотом примчался катафалк с криминалистом, который выпустил в воздух крылатую трехконфорочную плиту. После этого разгонять уже никого не потребовалось.

– Господи боже мой, да что же это за напасть такая? Долго нас эта змеюка перелетная терроризировать будет? – изумились ландскнехты и, бросив имущество, помчались туда, куда глаза глядели. Легковерные сарацины, уже напуганные рассказами неверных о драконах и прочей нечисти, помчались следом, на ходу складывая для потомков мифы о сказочных чудовищах. Птицу Рух, например, в тот вечер и придумали. Вот вам и последствия от вмешательства ментов в историю и культуру!

Из всех путешественников преследовать убегавших намеревался один только Ваня Жомов, но ему и таким способом развлечься не позволили. Сеня, вместе с лошадью, преградили омоновцу путь и категоричным тоном потребовали (требовал, естественно, Рабинович, кобыла лишь согласно кивала головой) послать всех подальше и устроить привал.

– А хрен ли приваливаться, если выпить все равно нечего? – буркнул Жомов, но начинать погоню не стал, спешился и уселся у одного из костров. – Блин, Сеня, честное слово, если ты попробуешь о сухом законе хоть заикнуться, то, когда мы до этой гребаной Никеи доберемся, я с тобой рюмки вместе ни одной не выпью!

Угроза, что и говорить, была страшная, и Сеня испугался. Так испугался, что хотел поиздеваться над Жомовым часа полтора, но затем передумал и решил не расстраивать омоновца окончательно. В конце концов, вопрос о сухом законе можно будет решить прямо по прибытии в сарацинский городок. Да и не горел Рабинович большим желанием наложить вето на употребление алкоголя. Все-таки и сам выпить был не дурак, Рабиновичам тоже ведь расслабляться иногда нужно. Кротко кивнув головой в знак согласия с требованиями Жомова, Сеня спешился и направился к костру. Пора было ужинать тем, что разбежавшиеся солдаты оставили, да укладываться спать. Хватит с него приключений на сегодня.

– Сеня, караулы выставлять будем? – деловито поинтересовался Иван. – Я этих урюков знаю. Вернутся ночью и всех перережут.

– Не вернутся. Напугали мы их хорошо, – усмехнулся Рабинович. – А потом, у нас же Мурзик есть. Какую тебе еще охрану нужно?..

Глава 5

Ну, вы посмотрите на них! Значит, как аборигенов по углам гонять, так все вместе, а отдыхают у нас только избранные? Его сиятельство Рабинович со товарищи будут себе спать спокойно, а я – на дежурство? И где справедливость, скажите мне, пожалуйста? Между прочим, все трое моих доблестных соратников и коллег, вкупе с сарацинской мордой, в отличие от меня не на своих ногах по степи передвигались. И меня, кстати, на телегу никто не приглашал! Ну и что с того, что я и сам бы туда не полез? Это неважно. Главное, что заботиться они обо мне должны. По крайней мере хозяин. А я ее, заботу то бишь, не чувствую! Беззаботность одна кругом. Расизм и дискриминация…

Что, напугались?.. Ну и ладно. Не больно-то я кого пугать хотел. Да и ворчал я так, для порядка только. Чтобы не подумал никто, что мною помыкать можно. А покараулить мне не трудно. У кого псы есть, сами знают, как мы чутко спим. Прочим сообщаю, что для охраны вверенного мне личного состава и персонального имущества от меня особых усилий не требуется. Просто нужно быть хорошим псом, а не старым глухим маразматиком, а остальное приложится. Устроены мы так, что лучше людей опасность чувствуем.