На крючке

С ней я становлюсь мягче, хотя никогда не признаюсь в этом. На самом деле, если спросить любого из парней, они скажут, что сейчас я даже более жестокий, чем раньше. Но теперь у меня есть семья, которую нужно оберегать и защищать, и я не стану ей рисковать. Только стоя на коленях с пистолетом у виска, я осознал, что все мои нервные срывы и слепота к окружающему миру являлись побочным продуктом тяжелого детства. Что моя травма лишила меня способности мыслить логически и в результате отняла почти все, что имело для меня значение. И хотя я знаю, что этого не заслуживаю, но я каждый день благодарю Господа за то, что моя жена была настолько сломлена, что запросто меня простила. Возможно, это не самое лучшее оправдание, но я всего лишь человек. А раз так, то мне приятно думать, что последнее десятилетие я занимаюсь исправлением допущенных ошибок, пусть они до сих пор меня и преследуют.

После стольких лет работы над собой начинаешь смотреть на мир немного иначе.

Она дала мне все. У меня есть чудесные дети и младший брат, которого я очень люблю. Но это не меняет того факта, что семья требует защиты, поэтому я работаю в тени, как и всегда, и никуда от них не убегаю.

И когда я с Венди, я больше ни о чем не хочу думать. Она сводит меня с ума точно так же, как и свела в тот день, когда впервые появилась в баре.

Вздыхая, она расстегивает ремешки на туфлях и идет через главную спальню пентхауса. Мы только что вернулись домой после романтического ужина, и я собираюсь подарить ей бессонную ночь и слушать, как она выкрикивает мое имя.

Эту квартиру я купил восемь лет тому назад, когда решил, что нам нужно еще одно жилое место, кроме яхты, где мы могли бы счастливо строить свою жизнь. Я мог бы жить и на судне, но Венди до сих пор страдает от морской болезни, пусть она никогда и не скажет об этом вслух. А мне очень хочется, чтобы ей было хорошо. Кроме того, всегда полезно иметь место, где никто не сможет нас потревожить. Где я смогу погружаться в нее столько, сколько хочу.

Я возбуждаюсь, глядя на ее пальцы, скользящие по камням на ожерелье.

– Оно прекрасно, Джеймс.

Подойдя к ней сзади, я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, как это делал сегодня вечером, убеждаясь, что она чувствует каждый сантиметр пульсирующего члена. Я хочу, чтобы она знала, что она со мной вытворяет. Только она.

Она прижимается ко мне свой попкой и стонет, когда ее рука крадется к моему стволу. Она прижимает ладонь к ткани брюк, а я начинаю двигать бедрами, толкаясь в ее руку. Удовольствие клубится и окутывает меня, как туман, пока она поглаживает мой член.

– Раздевайся, – требую я. – И ложись в кровать. Сними с себя все, кроме этого ожерелья, и раздвинь ноги так, чтобы хорошо было видно твою хорошенькую киску.

Она делает резкий вдох, щеки ее краснеют – мне нравится, что после всех этих лет она до сих пор заливается краской.

Медленно она снимает платье, потом расстегивает бюстгальтер. На меня накатывает волна возбуждения, глядя на то, как ее кожа оголяется сантиметр за сантиметром. Я стою неподвижно и просто наблюдаю, пока вожделение затуманивает рассудок. Покачивая бедрами, Венди идет к кровати, ползет по матрасу на четвереньках, а потом переворачивается и садится на коленки.

Меня пронзает жар, но я сдерживаю стон. Расстегнув ремень, я сбрасываю брюки, освобождая пульсирующий и готовый член. Я глажу его по всей длине, глядя на Венди, которая облизывает губы, как будто мечтая почувствовать его на языке.

Она смотрит на меня из-под ресниц. Я похожу к изножью кровати, хватаю ее подбородок пальцами и поднимаю лицо наверх, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ты хорошо себя вела сегодня, детка. Ты это знаешь?

Она кокетничает, отчего мой член начинает подергиваться, стремясь проскользнуть между ее пухлыми губками и забраться в рот. Венди так хороша в этом деле.

Я глажу ее подбородок, шею, горло, пока не достигаю ключицы. Толкаю ее на кровать, и она падает, открывая обзор на пышную грудь с твердыми сосками, которые так и просятся, чтобы их пососали.

– Знаешь, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы не прикончить каждого мужчину, который пялился на тебя в ресторане? – хриплю я, наклоняясь к ней, чтобы поцеловать ее сладкую кожу. – Это было мучительно. Никто из них даже взгляда на тебя не достоин.

Я посасываю и облизываю сосок, покусываю его, пока он не загибается в мою сторону.

Как вкусно.

Я прикасаюсь к ее влажной киске, собираю пальцами соки и подношу к губам, как будто это сладкая амброзия. Со стоном я вкушаю ее, а потом прижимаюсь к ней и беру клитор в рот, одновременно погружая в нее пальцы.

– Джеймс, – стонет она, запуская пальцы мне в волосы.

– Да, детка, – бормочу я, отрываясь на секундочку от ее входа. – Это благодаря мне тебе так хорошо.