На крючке

– Кстати, что за болезнь у твоего брата? Выглядел он вполне себе здоровым.

– Эпилепсия. Сейчас ремиссия, но любой стресс может спровоцировать новые приступы. А они у него тяжелые, – без стыда соврала я.

– Ясно, – голос Леши стал серьезным. – Ну что, к водителю я отправлюсь один. Я взял отгул на работе. Времени у нас немного. Ты где остановилась?

– Неподалеку, – уклончиво ответила я, а сама задумалась о другом. Пальцы мои похолодели и стали липкими. Я взялась за край толстовки.

– Я пойду на встречу, а ты поищи в соцсетях инфу на сестру Антона и его девушку. Нам надо понять, как лучше к ним подкатить с расспросами, чтобы не вызвать встречного подозрения. Как освобожусь – я с тобой свяжусь. Времени у нас совсем немного.

– Договорились, – ответила я, и мы разошлись по делам.

Прежде чем искать информацию на девиц Антона, я отправилась в ближайший торговый центр. Мне необходимо было сменить имидж.

В эскорте есть очень строгое правило по подбору гардероба – только качественная и дорогая одежда. Причем если кажется, что эскорт – это короткие кожаные юбки и сапоги по шею, плюс топы с сиськами наружу, – то это ошибка. Одежда должна быть приличной во всех смыслах этого слова. Были условия и по внешности. Я недавно ради любопытства посмотрела сериал про эскортниц, основанный на реальных событиях. Так там героини своими губами могли открывать любые двери. Это было смешно, потому что в наших кругах – естественность стоила очень дорого. Да, приходилось много вкладывать в косметологов и всякие уходовые процедуры, заниматься спортом и ходить на массаж. Но чем естественнее твоя красота – тем дороже ты стоишь. Это аксиома. Хотя, спорить с пеной у рта не буду, любителей надувных женщин тоже хватает, да и у каждого своя цена. Эскорт тоже бывает разным. Сейчас каждая проститутка норовит себя назвать эскортницей, потому что это звучит красивее. Но я в своем мнении непреклонна: эскорт – это не продажа тела. Это продажа времени рядом с тобой.

Я закупилась новыми шмотками на распродаже, следуя главному правилу: хочешь убить свою красоту – иди в магазин и греби все, что идет с большой скидкой. Хотя нет, даже на распродаже можно собрать нормальный образ, если знать базу про сочетание цветов и форм. Из всего барахла я выбрала серый бесформенный свитшот с капюшоном, мешковатые джинсы, которые добавили мне пару килограмм на мои ноги и бедра, классические кроссовки. Также взяла пару водолазок черного и серого цветов и свитерок с ярким ассиметричным рисунком, который забирал все внимание на себя.

Свои волосы я трогать не стала, моя коса стоила очень дорого, чтобы ее портить краской или резать ножницами. Поэтому я просто накрутила дулю на голове, слегка воспользовалась косметикой, чтобы придать себе сероватый вид. Осталось решить вопрос с ногтями, поэтому я зашла в первый попавшийся на моем пути салон и сделала себе яркие ногти с картинками и стразами на каждом пальце. Мастер маникюра недоверчиво посмотрела на меня, когда я показала ей, что хочу увидеть на своих идеальных, миндалевидных ногтях, нетронутых гелем. Но деньги решают. Через полтора часа я вышла с цирком на руках и отправилась дальше.

Надо сказать, что моя маскировка удалась. Я смотрела на свое отражение в витринах магазина, и не узнавала себя. Сейчас я выглядела как утомленная учебой или низкооплачиваемой работой студентка. Моя внешность, хоть и осталась вполне симпатичной, но уже не кричала и не манила, не кидалась в глаза. Я теперь органично вписывалась в интерьер автобуса и не обращала на себя внимание. Что меня вполне устраивало. Из старой жизни я оставила себе только белье. Хотя на всякий случай купила пару простых трусов и бра.

***

Девушку Антона я нашла в сети быстро. Она была активным пользователем соцсетей, подписчиков у нее было много. Я полазила по ее страничке и поняла, что Лера продавала свои услуги удаленно, была создателем каких-то курсов по развитию и заработку. Я долго рассматривала ее фотографию, пытаясь понять, почему Антон морочил этой красотке пять лет и приходил ко мне? Лера была красивой, очень яркой. И выглядела вполне самодостаточной. Судя по фотографиям, они вместе учились в институте. Студенческая любовь, возможно, первая, – может быть в этом причина? Он боялся ее бросить? Хотя Антона нельзя было назвать трусом.

Мы всего несколько раз разговаривали с Анртюхиным о Лере. Вернее, он рассказывал, а я слушала. Его тон, его слова – все говорило о том, что к своей девушке Антон относится с уважением. В его голосе не было ни презрения, ни жалости, ничего такого.