На крючке (ЛП)

— Я не знаю, ясно? — вырывается у нее, ее руки разлетаются в стороны. — Все было хорошо, а потом как будто… бум! — она хлопает в ладоши. — Взрыв или что-то в этом роде. Если честно, я так беспокоилась о том, чтобы все выбрались, что не обратила внимания на все остальное.

Мои пальцы почесывают щетину.

— Хорошо.

Она улыбается.

— Хорошо.

Я указываю на нее.

— Оставайся здесь и молчи.

Ее лоб морщится, но она делает, как я сказал. И по крайней мере, сначала она молчит, позволяя мне просмотреть деловые расходы «Лагуны». Мне не обязательно это нужно, но мне нужно скоротать время, и хотя в прошлом я мог быть заинтересован в использовании тела Мойры для этого, сейчас эта идея меня отталкивает.

Она громко вздыхает, шлепая ладонями по бедрам.

— Мы будем что-нибудь делать или нет, Крюк? Мне скучно.

Мои глаза переходят на ее.

— Я сказал, молчи.

Она встает и подходит ближе.

— Я могу придумать, чем бы еще заняться.

Я смотрю, как она движется ко мне, раздражение вспыхивает в моей груди. Она опускается на колени, ее красные ногти скользят по моим бедрам, пока она не касается моего члена, обхватывая пальцами его длину через ткань. Я отбиваю ее руку и хватаю ее за подбородок, резко дергая, пока ее лицо не оказывается на одном уровне с моим.

— Разве я говорил тебе прикасаться ко мне?

Она пытается покачать головой.

Тыльной стороной моей свободной руки я провожу по ее щеке.

— Разве ты не хочешь доставить мне удовольствие?

Она кивает.

— Да.

Я наклоняюсь, мой нос касается ее носа.

— Тогда сядь и молчи. Твой рот мне больше не нужен.

Ее глаза закрываются, когда я опускаю ее лицо, ее тело отшатывается назад, она потирает челюсть и идет к креслу, скрестив руки и уставившись в пол.

В течение следующего часа мы сидим в тишине. Время от времени я зову случайных сотрудников, чтобы они подошли, без всякой другой причины, кроме как для того, чтобы убедиться, что они видят меня здесь, с Мойрой, именно в этот момент.

Но на этот раз, когда кто-то стучит, это те, кого я ждал.

— Входите, — говорю я, облегчение разливается в моей груди, когда появляются близнецы. — Все готово?

Они кивают, переглядываясь с Мойрой.

Я откидываюсь в кресле, удовлетворение танцует в моих внутренностях.

Видите ли, Питер не понимает, что пока у него есть деньги и положение в обществе, у меня есть преданность. А преданность рождается из уважения. Заботься о людях, и они будут заботиться о тебе. И если мы с Ру что-то и сделали в этом городе, так это позаботились о наших людях.

Блумсберг, штат Массачусетс, не похож ни на один другой город в мире, и его жители не слишком жалуют приход новой крови и пожар в их городе.

Так случилось, что охранник на новой взлетно-посадочной полосе компании NevAirLand — мой личный друг. Несколько лет назад у его ребенка был страшный приступ рака, и Ру оплатил ее химиотерапию и все последующие визиты к врачу.

Ему, конечно, придется исчезнуть, после того как он отключит систему безопасности и позволит моим парням внутри поджечь все самолеты. Но люди готовы на все ради тех, кого они любят, и он знает, что о его жене и детях позаботятся и защитят «Потерянные мальчики» вплоть до последнего вздоха.

Настоящая любовь иногда требует жертв.

О чем Питер явно ничего не знает.

Я смотрю на Мойру, по моему лицу расползается ухмылка.

— Ты можешь идти.

Она встает, ее подбородок покраснел от того, что я схватил его, и поворачивается, чтобы уйти, не сказав ни слова.

— Мойра, — говорю я. Она останавливается у двери. — Не стесняйтесь говорить людям, что ты отлично провела время со мной. Не хотелось бы запятнать твою репутацию, в конце концов.

Она пыхтит, захлопывая за собой дверь, и я ухмыляюсь, вскакивая на ноги, от внезапного желания вернуться к своей яхте у меня голова идет кругом.

Как только я подхожу к машине, мой телефон вибрирует в кармане, а на экране появляется одно сообщение.

Сми: Твоей девочки нет.

35. ВЕНДИ

Я встаю, потягиваюсь, мое тело просыпается после самого глубокого сна, который у меня был за долгое время — даже еще до того, как меня бросили в подвал ВР. Я зеваю, протирая глаза и приходя в себя, и, оглядываясь по сторонам, наполовину ожидаю увидеть Крюка, мирно спящего рядом со мной.

Но его, конечно же, нет.

Я совсем одна. Я сажусь на кровати, размышляя, что мне делать. Я иду в туалет, брызгаю водой на лицо и пользуюсь зубной щеткой, которую мне положили вчера перед гала- концертом.

Это странно — проснуться в роскоши, и пользоваться здешними удобствами, как будто они мои. Это сбивает меня с толку; отклоняет мои внутренности от оси, заставляя мой мозг вспомнить, что на самом деле я не вольна делать, что хочу.

Даже если мои цепи теперь невидимы, они все еще присутствуют.

Мой взгляд задерживается на чокере.

Ну, почти невидимые.

Я возвращаюсь в комнату Крюка, мой взгляд устремляется к двери спальни, ожидая, что она будет заперта так же, как и прошлой ночью. Но когда я подхожу, берусь за ручку и дергаю, она тут же открывается.