На круги своя

Я представила, как подбирается сейчас Славик к Дану, чтобы разделить добычу пополам и покрыть убыток, случившийся из-за покупки фальшивой банкноты, с каким напором доказывает, что если бы он не стал меня отвлекать своими перемещениями, то я бы не забыла деньги на столе. Выходит, он и себя выручил, покрывая убытки, и Дану дал возможность поиметь лишних пятьдесят долларов. Да, теперь они будут дер­жаться дружно.

И все же под вечер я снова пошла к ним. Теперь там сидело еще трое мордастых парней, которых я раньше не видела. У меня хватило мужества поздороваться с ними.

— Я пришла, как мы договаривались, — обратилась к кассирам.

— Не «мы договаривались», а вы нас просто осчастливливаете своими посещениями, — поправили меня.

— Неважно, пусть будет так. И все же, есть для меня новости?

Мне навстречу поднялся один из троих мордоворотов.

— Это та тетя, которая целый день терроризирует вас? — глядя на меня, обратился он к кассирам.

Присутствующие переглянулись: Дан полоснул меня боко­вым зрением, коротко кивнул и сдвинул плечом; Славик, мазнув по подельникам взглядом, распахнуто уставился на меня. Как чует зверь, попавший в западню, где-то существующую спасительную щель, так и я почувствовала в Славике сопере­живание, сопоиск приемлемого выхода из положения. Надвинувшиеся, уничтожающие меня глаза остальных парней стали не так страшны.

— Матушка, сегодня никто никому ничего не возвращает. Запомни! И не обижай лю­дей, — произнес один из троих чужаков, четко расставляя логические ударения.

— Возвращают, — отважно пролепетала я. — Можно за вознаграждение. Если уж вы решили исправлять людские недостатки, то за рассеян­ность меня достаточно наказать половиной потерянной суммы, а вам будет достаточно второй половины. Вознаграждение за бдительность, — уточнила я. — Вот это и было бы в духе времени.

Однако я уже понимала бесполезность дальнейших переговоров. Мордастые на­чали меня окружать, играя под «кожанками» натренированными мышцами. Славик все смотрел на меня, и под его взглядом я неторопливо положила пустой кошелек на стол.

— Да, для вас это не приобретение. Вы просто куражитесь от избытка наглости. Но вам это отольется, попомните мое слово.

Я повернулась и направилась к выходу. Меня настиг звук коротких реплик, кото­рыми перекинулись мои обидчики и которые я разобрать не смогла, а затем голос Сла­вика, обращенный ко мне:

— Женщина, вы забыли кошелек.

Я намеренно ускорила шаг и вышла на улицу, ибо только так могла выманить Сла­вика за собой, который уже был заодно со мной и за меня — бессознательно, инстинктивно, по здоровой природе чудом сохранившегося в нем инстинкта защищать слабого. Принимая из его рук пустой кошелек, спросила:

— Пятидесятка была фальшивая?

— Нет, — удивленно ответил он. — С чего вы взяли?

— Тогда, почему…

— Просто хотелось спихнуть очень потертую банкноту, — и он протянул мне все ту же пятидесятку.

— Возьмите, это моя доля от вашей «сотки». Мы ее поделили. Дан дал мне именно эту потертую банк­ноту. Воспитывает, понимаете? Потому что это я купил ее у одного древнего дедули, пожалел старика.

— Спасибо, — голос мой задрожал. — Все же это лучше, чем ничего. Идите, дружок, не навлекайте на себя новые неприятности.

Надо же, — подумала я, — мы действовали словно заговорщики: я намеренно за­была кошелек, а он воспользовался этим, чтобы незаметно вернуть часть моих денег. Уже в спину уходящему парню я добавила, с удивлением для себя, которое потом долго вспоминала:

— Помните, судьба всегда будет милостива к вам.

Не среагировав на мои слова, лишь коротко скользнув по мне взглядом, он, зябко ссутулившись, прошмыгнул назад в помещение.

6. Знамение

Ночью мне спалось сладко и спокойно, однако снились странные, пророчес­кие сны. Пережитое потрясение переплеталось с верой в возмездие, тупая боль в сердце перемежалась минутами блаженного покоя, и тепло, словно морем обнимающее мою бренную оболочку, сменялось волнами озноба от безотчетной признательности. И сны были точно так же сотканы из образов мести и благодарности, проклятия и благословения. Они, забываясь и тут же — во сне — вспоминаясь, повторяли круговорот понятного и мистического, уже случившегося и лишь грезившегося, оставляя убеждение в глубоком их значении для грядущего. Совсем под утро воз­никло почти реальное видение юноши, взявшегося ниоткуда и стоявшего ни на чем, от которого исходил во все стороны какой-то целебный свет. Он спросил:

— Видишь свет?

— Да, — ответила я.

— Это свет истины, и я им поделюсь с тобой.

— Зачем? — я боялась принимать, хотя бы и в подарок, такую драгоценность.

— Чтобы ты поделилась с другими.

— Но свет не живет сам по себе, он связан с тобой. Без тебя его снова не станет.

Видение исчезло, и только голос еще звучал, удаляясь:

— Воистину есмь и пребуду. Аминь. А ты прокляни каждого, творящего зло; про­сти завистников и недоброжелателей; защити невинных; попроси милости и добра для любящих; покайся в грехах своих-их-х…