На крыльях

А капитана всё нет. Осмотрел машину, изменил маскировку, чтобы сразу можно было вырулить, и, конечно, нервничал. А за спиной всё глуше шумел темнеющий лес. Беспокойство моё росло с каждой минутой, и я уже не только не лежал на траве, а беспрестанно ходил вокруг самолёта, прислушиваясь к каждому звуку.

Дважды я забирался в кабину с явным намерением излететь, но брал себя в руки и решил, что взлечу, когда все сроки ожидания истекут или обстановка вдруг сложится невыносимой и явно угрожающей целости самолёта.

Стемнело.

Но когда терпение моё иссякло, я, наконец-то, увидел бегущего ко мне капитана. Две-три минуты спустя мы вырулили на середину поля, и я дал газ. Но вместо того, чтобы излететь, самолёт еле-еле пробежал метров сто и остановился. Убрав газ, я выпрыгнул из кабины: на ось шасси намотался лен. Распутать руками невозможно. Вдвоем с капитаном, действуя ножами, очистили шасси и кое-как отрулили в сторону на полосу овса. Там мы опять попытались взлететь, но колёса как бы тонули в мягкой и рыхлой почве и скорости не хватало.

Только в третьей попытке мне удалось буквально оторвать самолёт от земли и повиснуть над ней почти в трёхточечном положении. Впереди медленно надвигалась тёмная стена леса… Как быть? Что делать? На эти вопросы я должен был ответить сам, на чью-то подсказку надеяться нечего.

С трудом я вышел из этого положения: с ничтожным креном сделал над землёй что-то вроде круга — возле самой кромки леса, набрал скорость, а потом высоту и полетел над деревьями…

Ну и взлёт! Сушко тоже очень обрадовался, когда мы, наконец, всё-таки взлетели.

Площадку штаба армии я отыскал быстро, несмотря на тёмную ночь. Но как сесть на неё, когда нет (да и не полагалось) ни крошки света?! Много бывает в жизни трудных вещей: не только акробатические взлёты, но и весьма замысловатые посадки. А такую посадку, то есть в полной темноте, на узенькую и короткую полоску неровной земли, да ещё зажатую с трёх сторон высоким густым лесом, такую посадку я производил впервые.

Планировал на моторе, прошёл над деревьями и, задрав машину, стал на газу плавно «проваливаться» в какой-то бездонный чёрный колодец. Мне кажется теперь, что землю я почувствовал даже раньше, чем самолёт коснулся её колесами. Но, скорее всего, это произошло одновременно, и я тотчас же убрал газ…

Короче — сел нормально и испытал особое замечательное чувство удовлетворения. Честное слово, если бы задание было пустяковое, а сам полёт легким, то я бы и не запомнил всех приключений этого дня. А сейчас, когда я пишу эти строки, по-настоящему понимаю, почему пошёл в авиацию. Преодоление трудностей во имя важного, в общественном смысле, дела — облагораживает и возвышает человека».

«Сентябрь 1941 г. Ура «козлу»! Сегодня он меня выручил из очень большого затруднения… Честное слово, на войне иногда всё бывает наоборот, — если, конечно, вовремя сообразишь.

В общем, вчера выполнял я несколько своеобразное задание: вылетел в расположение Н-ской части с целью доставить (лично!) важные документы. Приказано: сесть во что бы то ни стало, даже если придётся подломать машину. А такой приказ последовал потому, что указанный штаб расположился в на редкость не удобной для меня местности. Сразу видно, что в этом штабе нет ни одного авиатора.

Прилетаю… Глянул сверху и ужаснулся: кругом лес да овраги и только в километре от штаба виднеется прогалина. Стал кружить над ней. С севера и запада — густой лес. С востока — кустарник на буграх. С юга — тоже лес.

Скучно.

Продолжаю изучать саму площадку. Она прямоугольная, примерно 100 X 200 метров. Ветер с запада, значит, подходы открыты: над кустарником я смогу планировать на малой высоте и сесть против ветра. Но вся беда в том, что примерно первую треть площадки пересекает с юга на север дорога и канава, у которой один берег возвышенный, вроде бруствера.

Нельзя сесть — это ясно. Ломать машину?

И тут меня осенило! Вспомнил я, как перед самостоятельным вылетом летал с инструктором Веселовым на исправление ошибок при посадке. Он устраивал мне высокие выравнивания, взмывания и «козлы», а я исправлял их. И вот в одном заходе Веселов перестарался и дал мне такого «козла», что самолёт, ударившись о землю, отскочил от неё метра на полтора и так быстро потерял скорость, что я едва успел посадить машину.

Потом разобрался сам в механике происшедшего и получил абсолютно ясное понимание природы «козлов».

Итак, решено — выполнено!

Зашёл я на посадку пониже, на самой малой скорости, рассчитываю поточнее, чтобы над канавой у меня было всего 20–30 сантиметров высоты.

Планирую… Моторчик чуть шелестит на малых оборотах, и вот уже совсем подо мною земля. Вот и канава. Осторожно отдаю ручку от себя (чтобы не перестараться) и добро прикладываю свой У-2 колёсами к насыпи, что вдоль канавы.

Что же произошло?

А вот что: часть кинетической энергии самолёта при ударе земля мгновенно вернула и как бы оттолкнула от себя машину в направлении вверх и даже чуть назад, сильно затормозив скорость полёта.