На крыльях демона (ЛП)

Я начала в одном месте и оказалась в другом. Я упускала части жизни. Что-то случилось на крыше прошлой ночью, но я не знала, что. Родители боялись, что я залезла туда и хотела спрыгнуть. Я не могла им ответить. Я не была самоубийцей. Но у меня не было ответов. Только правда. А они ее не выдержат.

— Земля вызывает Перри, — сказала сестра мне на ухо. Я склонила голову в ее сторону, глядя на нее краем глаза.

Она решила пойти со мной, а потом мы собирались высадить ее у школы. Я сомневалась, что мама согласится, но Ада уговаривала ее, что хочет поддержать, и она сдалась. Думаю, мама была даже рада. Она не хотела быть наедине со мной. Особенно после… всего вчерашнего дня.

Я в тайне была рада, что Ада со мной. Это делало возвращение доктора Фридмана и дежавю происходящего сносным. Мне казалось, что я теряю все. Мне нужен был кто-то рядом, и у меня сейчас была только она.

Раньше для этого был Декс. Но раньше у меня многое было.

Мысли о нем даже на миг вызвали печаль. Сердце трепетало, как лист, так было печально. Я подавила это и забыла об этом. Лучше было злиться, если я хочу еще чем-то быть.

— Что такое? — тише спросила она. Она заметила мгновение печали.

Я покачала головой и кашлянула.

— Просто нервничаю.

Мама взглянула на меня.

— Доктор тебе поможет, Перри. Как в тот раз.

Может, этого я и боялась. Я знала, что он скажет, что подумает и сделает. Прошло не так много времени. Он заставит меня говорить, сделает вид, что слушает, напишет заключение. Я буду и дальше нести бред, пока таблетки не подавят это.

Я стану Дексом. Он был на таблетках, все еще мог быть. Лекарства отгоняли от него призраков, они неплохо справлялись. Я уже говорила в порыве гнева, что это было нечестно. Мне приходилось расправляться с ними, а ему — нет. Теперь и у меня был шанс прогнать их.

Но как я могла? Я знала, что было за занавесом. Я видела тени, призраков, потерянных, демонов. Как я могла стать слепой по своей воле, если знала, что они все еще рядом и хотят меня. Это было хуже, чем не знать совсем. Так они могли напасть.

Минуты спустя мы припарковались и пошли к зданию больницы. Воспоминания приходили ко мне. Сияющие полы, на которых скрипела обувь. Желтые стены. Уродливые деревянные панели в лифтах.

Мы вышли на третьем этаже и повернули налево в коридоре с ковром. Несколько человек вышли из одного кабинета, общаясь. Я смущенно опустила рукава, чтобы они не видели мои синяки и царапины, покрывшие мое тело за последние сутки.

Мама шла впереди в твидовой юбке-карандаше, мы миновали группу людей, не посмотревших на нас. Я смотрела на пол, не желая признавать незнакомцев. Ада споткнулась передо мной, ее ткнуло что-то блестящее и красное.

Она потерла руку, и я услышала ее едва уловимый вскрик.

Я подняла голову. Она пятилась, глядя на кого-то за моим плечом.

Я остановилась и обернулась. В конце группы людей в середине коридора стояла спиной к нам женщина с лавандовыми волосами в красном бальном платье, ниспадающем на пол.

Не часть группы. Даже не живая.

Я посмотрела на Аду, а та остановилась вместе с мамой.

— Что такое? — тревожно спросила мама.

Ада потрясенно смотрела на Жуткую клоунессу, уходящую от нас, а потом посмотрела на меня огромными глазами.

Понимающими глазами.

Не только я. Ада тоже ее видела.

— Ты ее видела! — воскликнула я.

Она тряхнула головой и повернулась к маме.

— Ничего. Кто-то врезался в меня.

— Нет! — закричала я и схватила Аду за плечи. — Это была она! Ты ее тоже видела! Жуткую клоунессу!

— Жуткую… что? — растерялась мама. А потом заворчала и вскинула руки в воздух. — Забудь, не хочу знать.

Она пошла по коридору, Ада поспешила за ней, вырвавшись из моих рук и не глядя мне в глаза.

Я оглянулась на Пиппу в последний раз, она стояла в конце коридора и смотрела нам вслед.

Я изо всех сил бросила в нее свои мысли.

«И все? — спросила я. — Даже не поздороваешься?».

«Не принимай таблетки, — коротко ответила она. — Не дай ей обмануть себя. Она обманула меня».

Я опешила. Я хотела бы видеть выражение ее лица четко с такого расстояния.

«Таблетки? Кто обманул тебя?».

— Перри! — позвала мама.

Я оглянулась.

— Иду.

Она скрестила руки.

— Скорее.

Я рассеянно кивнула и оглянулась на Пиппу. Коридор был пустым.

Я вздохнула и снова разозлилась. Я пошла по коридору за мамой и вошла в кабинет доктора Фридмана.

Ничто не изменилось.

Там все еще сидела за стеклом с нарисованным инеем беловолосая секретарша Бетани. Приемная была без окон, удушающей, всего два журнала и один «Ридерз дайджест», все из девяностых. Еще несколько человек ждали других врачей, смотрели друг на друга, на стены и пол.

Мы долго не ждали. Доктор Фридман выглянул из кабинета.

Теперь у него была борода, но остальное осталось прежним, как и пресыщенное выражение на лице.

— Перри, — сказал он с фальшивым теплом. — Заходи.

Я встала и была удивлена, что мама тоже встала.

— Спасибо, что согласились так скоро ее принять, — сказала мама слишком сладко.

А посмотрела на нее.

— Куда ты?

— Я хотела бы войти.

Только через мой труп. Я посмотрела на доктора. Он тепло улыбнулся моей маме.