На крыльях Феникса

Полина едва узнала Янку в маленькой сжавшейся фигурке. Полное отсутствие макияжа делало ее похожей на ребенка, но застывшая в глазах бездна свидетельствовала совсем о другом. Детство осталось слишком далеко.

Мирон шагнул к девушке, кажется, готовясь сказать какие-то слова поддержки. Но увидев его, она вдруг вскинулась, задрожала всем телом, закричала тонко и пронзительно. Ее надрывный крик в мертвой тишине кладбища звучал, подобно раскатам грома.

– Убийца! Это ты во всем виноват! Как ты посмел явиться сюда!!!

Невысокая женщина в черном – мать – метнулась к Яне, обхватывая ее за плечи.

– Деточка, милая… успокойся… Не надо, не надо…

Янка вырвалась, бросаясь к мужчине. Вцепилась в полы пальто. С размаху ударила его по лицу. Мирон замер, однако даже не попытался увернуться от посыпавшихся на него ударов.

– Это все из-за тебя! Если бы ты приехал… Денис был бы жив!

Мать попыталась оттащить ее в сторону.

– Яночка…

– Не трогай меня! Не буду молчать! Это он должен был быть на месте Дениса!

Она зарыдала, отчего ее и без того изможденное лицо стало казаться похожим на маску.

Мирон впервые попытался заговорить.

– Яна… Я не знал ничего… Не знал про твой звонок…

Она запрокинула руки, впечатывая локти ему в грудь.

– Не верю тебе! Ненавижу! Он умирал… несколько часов, пока эти сволочи насиловали меня… у него на глазах… Ты мог все это остановить!... Ненавижу!

Голос сорвался. Девушка обмякла в руках кого-то из родственников, поспешивших унести ее. Во внезапно наступившей тишине единственным звуком остались лишь глухие удары комьев земли, сыпавшихся на крышку гроба.

* * *

Мирон почти все время молчал. Уже которые сутки, произнося лишь изредка совершенно отвлеченные, ничего не значащие фразы. И не ел. Полина несколько раз в день ставила перед ним тарелку с едой, которую спустя несколько часов приходилось убирать нетронутой.  Возвращалась с работы, где давно уже делала все машинально, заставая его в том же застывшем состоянии. И не представляла, что делать дальше. Как же хотелось проникнуть в мысли мужа, хоть немного облегчить боль, съедающую его! Вымолить прощение.

Он не слышал ее слов. Или не хотел слышать. Любая попытка разговора оставалась безрезультатной. Девушка ждала перемен, и они наступили, однако оказались абсолютно непредсказуемыми.

После свежего морозного воздуха запах в квартире был просто удушающим. Закрывая за собой входную дверь, Полина поморщилась: рабочий день выдался как никогда сложным. Но любые проблемы на работе не могли сравниться тем, что ей предстояло увидеть.

Мирон находился на кухне в уже ставшей привычной за последние дни сгорбленной позе, сидел за столом, спрятав лицо в ладонях. Поднял голову, услышав шаги жены. Полина тихо охнула: он был пьян.

За более чем семь лет их совместной жизни она никогда не видела мужа в таком состоянии. Девушка только сейчас заметила, как изменилось его  лицо: посеревшая кожа, некрасиво выступающие скулы. В помутневших глазах не было жизни – одна только глухая, непроглядная тоска. Даже алкоголь не помог избавиться от нее.

Не глядя на жену, он  опрокинул в стакан очередную порцию. Швырнул пустую бутылку на пол, где валялось уже несколько других.

Полина метнулась к нему.

– Милый, не надо… Не пей больше…

Она попыталась отобрать стакан, но мужчина вдруг резко перехватил ее запястье. Сжал так сильно, что девушка почувствовала боль. Дернул на себя. Она уперлась в его грудь еще без страха, но сердце сжалось от недоброго предчувствия. Посмотрела на любимое лицо и … не узнала его. Эти дикие глаза не могли быть глазами ее мужа. Жесткие руки, швырнувшие на кровать, не могли принадлежать ему. Жалящие прикосновения губ не имели ничего общего с привычными ласками. Она попыталась обнять Мирона, но он перехватил это движение, закидывая руки над головой и  пригвождая их к постели, так что не получалось пошевелиться.

– Не надо… Ты делаешь мне больно…

Он не услышал. Вообще никак не отреагировал на едва различимый  шепот. Глаза, метающиеся по ней, горели каким-то безумным огнем.  Вискам стало горячо от набежавших слез.

– Остановись,… пожалуйста…

Все еще не верила. Сдавленному дыханию, оставляющему следы на нежной коже. Треску разорвавшейся одежды. Болезненной тяжести, обрушившейся на ее тело. И собственной беспомощности… Ни оттолкнуть, ни даже просто отодвинуться не было никаких сил.

Очередное движение снова принесло боль. Девушка не выдержала. Ее глухой, надрывный стон наконец-то достиг цели. Мирон замер, а стальная хватка, сковывающая запястья, ослабла. Полина физически ощутила, как напряглись, закаменели все его мышцы.  Осторожным, почти невесомым прикосновением убрал спутанные пряди волос с залитого слезами лица. Безумие в глазах медленно сменилось… шоком. Он молчал, широко раскрытыми глазами впиваясь в нее. Ужас, застывший во всем его существе, был настолько очевидным, что Полина сама испугалась еще больше. Не того, что он сделал, – последствий, которые теперь оказались неминуемы.