На крыльях Феникса

– У тебя будет достаточно времени для слез и горя, если… все окажется так, как сказали доктора. Но сейчас нужно что-то другое. То, что заставит его понять, что он еще нужен здесь. Почувствовать ту силу, которая сильнее смерти. Ты можешь не верить,  но я на собственном опыте убедилась, что она действует. И совсем не врач, каким бы компетентным он не был, управляет исходом жизни. Или ее продолжением. У тебя есть шанс это проверить…

Глава 27

Он тонул в густых, липких волнах боли, сдавливающих все его тело. И этим волнам не было конца. Они то ударяли острыми иглами по обнаженным нервным окончаниям, то медленно вытягивали последние силы из обездвиженного тела. Даже думать было больно. Воспоминания, мысли, ощущения кипели в одурманенном  лекарствами сознании, сливаясь в клубок, грозящий задушить его. И не было никакой возможности вырваться, просто вздохнуть свободно, не испытывая этого мучительного давления.

Откуда-то издалека доносились странные звуки, которые никак не удавалось разобрать, вычленить что-то осознанное из бессмысленного тумана, сгустившегося над ним. Сплошная пелена: в глазах, в ушах, в горле. Жуткий, физически ощущаемый страх от невозможности вырваться из этого плена. Кругом – одна только боль. Безысходность. Тупик.

Он пытался закричать или выдавить из себя хотя бы жалкий стон, но губы не слушались. В горле что-то хрипело, булькало, но наружу не вырывалось ни единого звука, словно некто запечатал его рот, лишая возможности что-то произнести.

Напрягал воспаленный мозг, пытаясь восстановить в памяти хоть какой-то сюжет, осмыслить действительность, найти причину, ввергшую его в это дикое состояние. И не мог. Все время упускал какую-то тонкую нить, связывающую с реальностью.

На осколках сознания вдруг промелькнуло лицо. Знакомое, родное… Голос, так не вписывающийся в терзающие его звуки. Зовущий. Умоляющий. О чем? Он не понимал. Задыхался от напряжения, пытаясь что-то различить, но боль заглушала абсолютно все.

Он должен был услышать. Проломить стену, закрывшую от окружающего мира. Почему же тело отказывается слушаться? Почему мозг больше ему не подвластен? Он мертв? Тогда откуда этот океан боли, из которого никак не выбраться?

– Лешка… Лешенька…

Чей-то полувсхлип-полустон. Что это? Сон? Мираж? Бред? Так называли его очень давно… И только она… Но она… никак не может быть здесь. В его агонии.  Она… давно в другом мире. И ему там места нет…

– Не умирай… Не бросай нас…

Нас… НАС?!

Все это просто мерещится… Последняя насмешка судьбы, жестокая игра его поврежденного разума. И этот странный детский плач… Откуда он мог взяться??? Его предсмертные галлюцинации?

Этот звук внезапно стал громче, заглушая все остальные звуки. Плач ребенка. Обиженный надрывный крик. ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ????

Новый виток боли полоснул по нервам. Ему вдруг показалось, что он снова горит. Жуткая, полыхающая жаром волна окатила все тело, сминая остатки воспоминаний. Остался только жалобный плач – единственный звук, не утонувший в бушующих вокруг него волнах. Ребенок звал на помощь. Именно его…

Боль ведь давно стала привычкой… Да, сейчас она в сотни раз сильнее. Но если он все еще жив, разве может не отозваться на этот крик? Если действительно нужен… кому-то…

И вдруг совсем рядом, взрываясь в голове пронзительной вспышкой, раздался незнакомый, совсем чужой голос:

– Он приходит в себя. Готовьте операционную.

Следом наступило спасительное забвение.

* * *

Ее не пускали в палату уже несколько дней. Ничего не объясняя. Врач ограничивался короткой фразой «Пока жив» и торопился уйти, словно боялся сказать что-то лишнее, или просто не хотел дарить ложную надежду. Ольга видела, что он по-прежнему не верит в положительный исход и ждет конца. И приходилось собирать все свои силы, чтобы не уподобиться ему.

Дни смешались в сплошной полосе ожидания. Вся жизнь сконцентрировалась в узком коридоре ожогового отделения, где она проводила время с раннего утра до позднего вечера в надежде попасть к Алексею. Но и настаивать не смела, боясь, что ей вообще запретят появляться в больнице. А здесь становилось легче, несмотря на удручающую обстановку. Если не рядом, то хотя бы недалеко, как будто мужчина мог чувствовать ее присутствие.

Полина настояла, чтобы она все-таки показалась врачу, просто чтобы исключить возможные проблемы. Ребенок развивался нормально. Гинеколог хотя и посетовала на сильную худобу и бледность Ольги, тут же поспешила успокоить тем, что на ранних сроках это довольно распространенное явление. Все рекомендации свелись к приему витаминов и спокойному образу жизни.

Витамины она купила, а вот обрести покой никак не получалось. Даже во сне не могла расслабиться,  потому что стоило закрыть глаза, как в памяти тут же восставали страшные кадры из реанимационной палаты.

Почти каждую ночь снился пожар. Огромное озеро огня, окружающее со всех сторон окружающее. Она пыталась убежать, но ноги не слушались, делаясь ватными и бессильными. И, падая в пылающую пропасть, Ольга каждый раз слышала крик, не понимая, кому он принадлежит: Лешке или ей самой.