На крыльях любви

Стейси ощутила первые схватки еще во время пожара, но не обратила на них особого внимания. Ей казалось бесконечно более важным спасти дом, чем заботиться о собственной персоне. Но теперь схватки возобновились с новой силой и повторялись все чаще. Когда боль становилась невыносимой, женщина тихо стонала и звала мать. Когда боль отступала, она видела перед собой лицо Леона и мечтала, чтобы он оказался сейчас рядом, чтобы успеть рассказать ему правду....

Приступ следовал за приступом, и роженице казалось, что сейчас ее тело разорвется на тысячу кусочков. Она еле успевала перевести дыхание в промежутках между схватками и с трудом понимала смысл наставлений, которые давала ей няня. Наконец нянины руки нажали ей на живот, Стейси напряглась, снова испытала страшную, рвущую тело на части боль и провалилась в темноту...

— Господь Всемогущий, ей дурно! Очнись, милая... Ребенок совеем близко, ты должна помочь...

Няня плеснула водой в побелевшее лицо, но не сумела привести женщину в чувство.

—Ах ты, Господи, она же потеряет ребенка!

Салли нащупала рукой головку, надавила на живот, и через несколько мгновений ребенок вышел наружу. Старуха подхватила новорожденного, быстро подняла его за ножки и хлопнула по ягодицам. После двух-трех энергичных шлепков раздался тоненький писк. Она завернула плачущего младенца в полотенце и снова повернулась к Стейси.

—Слава Богу, очнулась, милая... Ну-ка, посмотри на своего мальчика.

—Мальчик! Я родила мальчика! Ах, няня, Леон был бы рад, правда?

—Да, если бы знал...

Анастасия стойко вытерпела все дальнейшие процедуры, которые с привычной ловкостью проделала Салли. Она вымыла Стейси, переодела ее в чистую рубашку и сменила простыни. Не успела няня выйти из комнаты, как мать и дитя уже погрузились в глубокий сон...

Она спала всю ночь и весь следующий день. И когда наконец проснулась, то почувствовала себя такой отдохнувшей и свежей, что даже не сразу смогла восстановить в памяти минувшие события. Только обнаружив, что лежит в спальне для гостей, увидев разорванные портьеры и расколотое зеркало на стене, она вспомнила все. Вспомнила, как в дом ворвались солдаты, вспомнила, как тушили пожар... Но главное — она родила сына. Господи, какое счастье!..

Няня помогла ей умыться, опять сменила на ней рубашку, принесла чашку молока.

—Вот, прежде всего выпейте молочка. Тогда я принесу вашего сына: пора вам и самой дать ему немного молока.

Стейси слабо улыбнулась няне. Она уже успела почувствовать, что ее груди налились и отяжелели, словно две спелые дыни, а из сосков медленно капает молоко. Но она сомневалась, что сама сможет выкормить сынишку, — не потому, что не хотела, а потому, что шла война. Больше всего Стейси беспокоило то, что не было вестей от Леона и некому было искать его. Хуан ранен, кроме того, он, испанец, и так уж под подозрением. Нет известий и от Зоркого Глаза.

Когда няня принесла сына и Стейси увидела, как крошечный голодный ротик припал к ее груди и принялся жадно сосать, ее сердце затопила нежность. Пока младенец насыщался, она пристально разглядывала сморщенное личико и отметила, что мальчик совсем светленький, в точности как Леон.

Имя... Необходимо придумать имя! Она посмотрела на няню.

—Няня, как звали отца Леона? Ты знала его родителей?

—Конечно. Матушка умерла сразу после родов. Она была кроткой, ласковой, красивой, ее звали Лаура. А отца звали Рикардо. Леон очень похож на него, и характером тоже.

—Тогда я назову сына Рикардо, в честь отца Леона.

16

Как только Стейси оправилась от родов, она поехала навестить Марту. Молодая мать оставила Рикардо на попечении Салли.

Весь день в Сан-Августине она провела в разговорах с матерью, братьями и сестрами, улыбалась, рассказывала о Рикардо, но тревога не отпускала ее. Не было вестей ни от Леона, ни от Зоркого Глаза, да и жизнь Хуана находилась под угрозой. В лучшем случае — либо тюрьма, либо высылка из страны.

Уже везде в городе погасли огни, но женщины грустно сидели и думали о своих мужчинах. Внезапно Стейси уловила легкий стук в окно. Она вышла во внутренний дворик, обогнула дом и увидела двух всадников. От радости она чуть не потеряла сознание — это были Леон и Зоркий Глаз.

Леон и Зоркий Глаз до самого утра рассказывали, как очутились вместе в плену у правительственных солдат и как им удалось бежать.

—Мистер Лопес, хорошо, что вам удалось спастись и во второй раз,— с непонятной грустинкой проговорила Анастасия,— надеюсь, что вам повезет и в третий.— И Стейси рассказала о нашествии солдат и разгроме дома.

—Утро вечера мудренее,— промолвил Зоркий Глаз после рассказал дочери.— Завтра решим, что делать дальше. А теперь спать.

Стейси отвела Леона в гостевую спальню, потом быстро набросала письмо Хуану. Запечатав конверт, она поручила слуге немедленно доставить послание, а сама осторожно постучалась к Леону. Ответа не было. Тогда Стейси тихо приоткрыла дверь и обнаружила, что гость крепко спит. Она так же тихо прикрыла дверь и повернула в замке ключ, чтобы, проснувшись, Леон не вздумал спуститься вниз.