На крыльях мужества

Со страшным ревом ринулись штурмовики на врага: внизу все кипело, клокотало, гудело, сверкало...

Василий Георгиевич, провожая две шестерки "ильюшиных" домой, запросил:

- Кто возглавляет группу?

- Пушкин, товарищ генерал.

- Прекратите шутить! - Голос Рязанова стал сухой и грозный. Немедленно отвечайте, кто ведет группу?

- Пушкин, товарищ генерал.

- Придется разобраться, - оборвал разговор командир корпуса. И Николай, наверное, решил: над его головой сгущаются тучи. Но что же случилось? Ума не мог приложить. Неужели попали в своих? Тут пощады не жди.

Примерно через час на аэродроме приземлился генерал Рязанов. Опять построили личный состав полка. Генерал заговорил сразу:

- С заданием справились отлично, молодцы! Но зачем же давать неуместные ответы на мои вопросы? Кто вел две шестерки? Выйти из строя!..

Николай сделал три шага и доложил. Голос у Николая был совсем одеревеневший. Генерал еще раз переспросил фамилию. Тот повторил.

- М-да, - протянул Василий Георгиевич, улыбнулся и сбил фуражку на макушку. - А я-то думал, что меня решили разыграть! Уже приготовился дать перцу новоявленному остряку. Так вот, товарищ Пушкин. Сегодня вы фашистов били по-гвардейски, со знанием дела. Действуйте так и впредь, орлы. От лица службы вам, лейтенант Пушкин, и всей группе объявляю благодарность,

Николай воспрянул духом, подтянулся и звонко отчеканил:

- Служу Советскому Союзу!

Обстановка с каждым днем накалялась. Это было и понятно: до вражеского логова теперь куда ближе, чем год или два назад. Вот и остервенели гитлеровцы, а их поражения заставляли кое о чем задумываться их ненадежных союзников - румын.

Фашисты предпринимали массированные контратаки, однако линия фронта оставалась без изменений. Здесь особенно требовалась помощь авиации наземным войскам, перешедшим к обороне. А надо идти вперед. Только вперед...

* * *

Штаб срочно формирует группы, которые должны вводиться в бой последовательно.

Первую ведет комэск майор А. Девятьяров. Воздушный стрелок у него начальник связи полка Н. Макеев. В группе Бати - летчики А. Кобзев, П. Харченко, А. Сатарев, Н. Стерликов, П. Баранов, В. Жигунов...

У каждого из них за плечами был уже большой опыт наземных штурмовок, воздушных боев.

Когда мы стояли в Канатово под Кировоградом, в полк пришли два закадычных друга Саша Сатарев и Коля Стерликов. Как говорят, они сразу пришлись ко двору. Обаятельные, с юношеским задором, эти парни готовы были идти к самому черту на рога. Саша - воспитанник челябинского комсомола - в армию пришел добровольцем. Мечтал стать истребителем, однако посадили на По-2. Со временем разочарование прошло. Машина полюбилась - этот труженик войны - простая, нетребовательная к аэродромам, заправлявшаяся несколькими ведрами горючего. А какой ущерб она наносила врагу! Называя ее с презрительной иронией "рус-фанер", гитлеровцы вскоре поняли, что шутки с По-2 плохи, а командование за каждый сбитый самолет представляло своих летчиков или зенитчиков к Железному кресту.

Более пятидесяти боевых вылетов сделал на По-2 младший лейтенант Сатарев, наносил меткие удары по точечным, особо важным целям противника, несколько раз забрасывал во вражеский тыл разведчиков, различные грузы. Все это было сопряжено с большим риском. Заметив недюжинные способности молодого пилота, полковник Щундриков, будучи тогда заместителем командира дивизии, предложил Александру переучиться на штурмовика...

"Илы" в плотном боевом строю неудержимо и грозно приближались к цели. Девятьяров. умело провел группу через основной зенитный пояс, сосредоточил огонь на танках и артиллерийских батареях. Серия сброшенных "фугасок" ошеломила гитлеровцев на какое-то время. Отрезвев от внезапного удара, фашисты начали яростно огрызаться. Снаряд разорвался рядом со штурмовиком Девятьярова, и его машина начала переваливаться с крыла на крыло.

Пламя взрыва полыхнуло и за стабилизатором "ильюшина" Сатарева. С трудом выравнивая машину, Сатарев запросил воздушного стрелка Гринева:

- Что там, Петя?

- Малость поцарапало, да хвоста кусок потеряли.

- Держись, друг... Мне тоже попало.

Покончив с батареями и разогнав по укрытиям танки, штурмовики начали прочесывать вглубь оборону немцев, расстреливая до последнего патрона боекомплекты.

Возвращались домой с победой, которая далась довольно нелегко. Уже над своей территорией младшему лейтенанту Стерликову пришлось покинуть машину. А Сатарев сел. Но надо было посмотреть на его "ильюшина": представлял он собой макет-мишень, по которой упражнялись в стрельбе. Машину пришлось списать: ее подцепил "фома" (так техники окрестили трофейный тягач) и отправил на свалку.

В этом бою серьезное ранение получил начальник связи полка Макеев осколок попал ему в берцовую кость. Из кабины воздушного стрелка его еле вытащил механик Саша Бродский и с помощью санитаров уложил на носилки. Николая Васильевича срочно пришлось отправить в госпиталь, где он пролежал почти шесть месяцев.

Встретил я его потом в Куйбышеве, куда прибыл за новой техникой. Со мной он и прилетел в полк под Ченстохов.