На льду

И понимаю, что действительно забыла покормить Фриду. Я все время все забываю. Не могу себя контролировать. Оглядываюсь по сторонам. Вся кухня обклеена желтыми бумажками с напоминаниями о том, что нужно сделать.

Уве ненавидит эти бумажки. Ненавидит мою болезнь. Ненавидит то, что она делает со мной и с ним тоже. Она рискует уничтожить его представление о самом себе и своей совершенной жизни: идеальном доме, красивой умной жене, ужинах с друзьями. Он намекнул, что не хочет приглашать никого домой, когда в кухне такой бардак. Я знаю, что ему стыдно за меня.

Я выхожу в гостиную. Оглядываю свою совершенную жизнь. Мягкие подушки на диване, старинные подсвечники из слоновой кости, книжный шкаф от пола до потолка. Маски и статуэтки со всего мира – свидетельство поездок, в которых я никогда не бывала. Книги тоже о путешествиях. «Холодные небеса: семь времен года в Гренландии», «Эссе об эскимосах – рассказы с окраины мира».

Уве не разделяет мой интерес к Гренландии и инуитам. Он не может понять, что же такого интересного в этой холодной арктической стране без культуры и искусства. Там нельзя играть в гольф. Еда на вкус как дерьмо (выражение Уве). И к тому же съездить туда стоит целое состояние.

Наверно, я уже рассталась с надеждой, что когда-нибудь попаду в Гренландию. Вряд ли я решусь отправиться в такое путешествие в одиночку. Особенно сейчас, когда болезнь может атаковать меня в любой момент. Сидит и ждет, когда сможет поглотить меня целиком, как море поглотило Седну в легенде.

Красивая, но тщеславная инуитка Седна сбежала от отца с буревестником, чтобы выйти за него замуж. Буревестник обещал Седне, что унесет ее в чудесную страну, где она не будет знать голода. Их жилище будет сделано из лучших кож, и почевать она будет на мягкой медвежьей шкуре. Но по прибытии девушка обнаружила только шалаш из старой рыбьей кожи, продуваемый всеми ветрами, и старую жесткую тюленью шкуру вместо ковра. А кормил муж её остатками сырой рыбы.

Когда пришла весна, отец приехал навестить дочь в страну буревестников и нашел её несчастной и исхудавшей. Он убил ее мужа и повез Седну обратно в своей лодке. Но другие буревестники отомстили им. Они устроили сильный шторм. Отцу пришлось пожертвовать дочь морю, чтобы успокоить птиц. Он швырнул ее за борт в ледяную воду. А когда Седна намертво вцепилась в край лодки и не хотела отпускать, он отрубил ей пальцы – один за другим. Пальцы упали в море и превратились в китов и тюленей. В конце концов море поглотило Седну, и она стала его владычицей – морской богиней.

Старинная легенда учит юных инуиток тому, как опасно тщеславие и что нельзя идти против воли отца, но также и о том, что мы не в силах управлять природными стихиями. Им можно только приносить жертвы в надежде на милосердие.

У меня есть еда на столе и теплая постель каждую ночь, но болезнь все равно готова поглотить меня и сделать владычицей своего пустого и бессмысленного мира.

Уве считает, что не надо рассказывать друзьям о моей болезни. Пока не надо. Он часто это повторяет, что меня раздражает, но добавляет, что до конца будет рядом и позаботится обо мне. Но Уве всегда был рядом, всегда обо мне заботился. С самой нашей первой встречи, когда мне было девятнадцать, а ему двадцать девять. Он приезжал за мной, когда машина ломалась посреди дороги, оплачивал мои счета, забирал меня пьяную в хлам с вечеринок, даже вытаскивал из постелей чужих мужчин, когда я пыталась устроить бунт и изменить ему. И всегда был таким понимающим. Понимающим и обходительным. Давал мне успокоительные таблетки. Говорил, что знает, что мне плохо, но что проблему не решить, бросившись в объятья коллеги или случайного знакомого. Что я не знаю, что лучше для меня, но он всегда будет меня любить.

Все эти годы он душил меня своей заботой. В его присутствии мне было трудно дышать. Он словно поглощал весь кислород, ничего не оставив мне. Я говорила ему об этом. Но он всегда отвечал, что если бы не мое незрелое безответственное поведение, ему не пришлось бы поступать так, как он поступает. Что это я сделала его таким, какой он есть. Это я во всем виновата. Как обычно.

Может, отчасти муж и прав, но только отчасти. Уве обожает контроль. Это какая-то патология. Ему нужно контролировать всю мою жизнь: что я ем, с кем общаюсь, даже о чем я думаю.

Десять лет назад я была близка к тому, чтобы его бросить. И если бы это не кончилось катастрофой, сегодня я бы не была с Уве. Но я не хочу об этом думать. Не хочу сойти с ума. В жизни редко получается так, как ты того хочешь, и это не повод для грусти. Я борюсь с этими чувствами. Вырываю ростки разочарования, как сорняки, не даю им укорениться в моей душе. Пытаюсь искать позитив в работе, исследовательской деятельности, которой посвящала себя последние десять лет жизни, в друзьях, которые стали мне семьей, поскольку детей у нас с Уве нет.

Я ставлю миску на пол и смотрю, как Фрида жадно набрасывается на корм. Собакам легче живется на свете.