На льду

– У Ольги такие старомодные представления о женщинах. Они меня жутко бесят. Иногда кажется, что она приехала сюда прямо из девятнадцатого века. Согласна?

Я задумываюсь. Ольга необычная, это правда. Я раньше не обращала внимания на ее взгляды о роли женщины. Но она довольно бесчувственная. Некоторые ее замечания больнее пощечин.

– Я об этом не задумывалась, – признаюсь я.

– А я да.

– Можно мне уйти пораньше сегодня? – спрашиваю я.

Она внимательно смотрит на меня, закидывает ногу на ногу.

– Конечно. Иди. Все равно мне надо закрывать магазин, поскольку я теперь ответственная и все такое.

При этих словах она забавно морщится.

– Спасибо большое, – благодарю я. – Мне нужно по делам.

Перед закрытием я вижу через стекло витрины полную женщину в пальто на размер меньше, с высветленными волосами и невольно думаю о маме. Вспоминаю, как мы с ней лежали в кровати. Эти моменты нежности и любви были столь редкими и потому драгоценными и случались, только когда мама и папа были очень усталыми. Мама гладила меня по волосам. Выражение лица у нее было озабоченное.

– Моя милая Эмма.

Я ничего не ответила, только зажмурилась и наслаждалась ощущением тепла и заботы.

– Прости меня за то, что я иногда бываю в дурном настроении, – внезапно произнесла она.

Я открыла глаза и встретила ее взгляд. В ее глазах была боль, как бывало, когда у нее болел живот. От этой боли она принимала маленькие белые таблетки, которые держала в шкафу.

– Ничего страшного, – ответила я. Она расслабилась.

– Просто… это все от стресса… Я так устала. И иногда теряю контроль.

Значит, можно потерять контроль так же, как можно потерять ключ или кошелек. Но если что-то можно потерять, то его можно и найти? Но этого я не стала говорить. Не хотела портить этот драгоценный момент. Потому что только от моего хорошего поведения зависело, как долго он продлится.

– Все хорошо.

– Нет, милая, я знаю, что это не так. Я хочу, чтобы ты знала. Это неправильно, что я так злюсь. Мне следовало бы лучше себя контролировать. В конце концов, я взрослый человек.

Она говорила надрывным от слез голосом, и меньше всего мне хотелось, чтобы она расплакалась. Я готова была на все, лишь бы только она не расплакалась. Потому что если она начнет рыдать, то уже не сможет остановиться, и тогда ее день будет испорчен, и виновата в этом буду только я.

– Ты не злая, ты добрая.

– Мамина девочка, – пробормотала она и поцеловала меня в губы.

Ее дыхание пахло кофе и кислым молоком, но я не отстранилась, а наоборот, старалась не двигаться. Пусть целует сколько хочет. Но нас прерывает звонок телефона.

– Я сейчас приду, – бормочет она, поднимается, накидывает розовый халат. За окном светит солнце. Соседские дети идут в школу. Я сама кашляла уже несколько дней, и в школу мама меня не пускала, что страшно раздражало папу. Он считал, что небольшой кашель не повод прогуливать школу. Тем более что температуры у меня не было.

Я наслаждалась временем дома с мамой. Я редко видела ее такой веселой и довольной. По вечерам она обычно пила пиво с папой и утром была усталой и в дурном настроении, только днем с ней можно нормально общаться.

– Нет, у нас нет домашних животных, а что?

Я слышала, как мама говорит по телефону в прихожей. В ее голосе были резкие нотки, как всегда, когда ее что-то раздражало. Такой голос у нее был по вечерам как раз перед тем, как она теряла контроль над собой и начинала швырять тарелки и банки в папу.

– Я не понимаю. Что значит не общается с другими детьми? У моей дочери нет никаких проблем с другими детьми. У нее куча друзей в нашем квартале.

Мама сделала паузу.

– Я так не думаю. Я ее расспрошу, но мне кажется, что в школе у нее тоже друзья есть.

Я встала, чтобы закрыть дверь. Грудь сдавило так, что я не могла ни дышать, ни кашлять.

– Особенная девочка? Что за вздор. И чем ей могут помочь животные? Как по мне, так это полная ерунда. Лошадь или собачка не избавят ее от застенчивости. И да, я считаю, что дело именно в этом. Она просто застенчивая.

Я закрыла дверь и вернулась в постель.

За окном вовсю зеленеет лето. Деревья и кусты переливаются разными оттенками зеленого. В клумбах распустились цветы. Кусты шиповника тоже в цвету. Их сиреневые розы скоро превратятся в твердые оранжевые плоды, наполненные семенами.

Я легла на кровать и стала ждать, когда мама закончит разговор, вернется в постель и снова будет доброй и милой. Я надеялась, что мы еще немного полежим вместе. Грудь продолжало сдавливать, как будто меня туго обмотали скакалкой – много-много раз.

Внезапно я что-то увидела рядом с кроватью. Какое-то движение. Я осторожно подняла стеклянную банку. На одной из голых веточек сидела большая синяя бабочка. У нее было черное круглое тельце, покрытое пушком. А крылышки – интенсивного кобальтово-синего цвета с черными узорами по краям. Бабочка грациозно поднимала и опускала крылья, словно разминаясь после долгого сидения в куколке.