На линии огня

— Внимание на карту! Выдвигаемся к рубежу № 1, что в трех километрах отсюда на северо-восток. Марш проводим по трем направлениям. Первое отделение майора Волина следует со мной прямо по маршруту. Второе отделение капитана Кутепова идет слева, выдерживая интервал в сто-сто пятьдесят метров, третье отделение капитана Черевича перемещается справа, выдерживая тот же интервал. Каждый командир высылает вперед передовой дозор на расстояние, обеспечивающее взаимную видимость и возможность развертывания подразделения при обнаружении противника. Порядок и режим движения: бойцы следуют колонной, соблюдая дистанцию в восемь-десять метров, скорость передвижения, учитывая особенности местности — три километра в час без остановки. Оружие в боевое положение, патроны в патронники. В случае внезапной встречи с противником группа разворачивается в цепь для отражения нападения с последующими действиями по обстановке, по моей команде. Тыловое замыкание осуществляет один из бойцов первого отделения. При выходе на рубеж — сбор командиров отделений, бойцам размещение на дневной отдых. Вопросы?

Вопросов у командиров отделений не было.

Черников приказал:

— Сейчас 5 часов 12 минут. Для выхода на исходные позиции для совершения марша три минуты, в 5.15 группа должна начать движение. Все, вперед!

Капитаны Кутепов и Черевич отошли к подчиненному личному составу. Волин построил первое отделение. В передовой дозор назначил заместителя, капитана Овчина, в тыловое замыкание — снайпера, прапорщика Романова.

В 5.15 группа «Шторм» начала марш. Майор Волин шел рядом с Черниковым, и это являлось единственным исключением из порядка построения колонны, разрешенным командиром группы. Объяснялось это просто: именно Волин должен был сменить на должности командира разведывательно-штурмовой группы подполковника Черникова.

— Командир, ты окончательно решил уйти в запас? — спросил Александра Волин.

— Да, Андрей, окончательно и бесповоротно.

— Но тебе всего 42 года, мог бы и дальше служить. Я лично не поверил в то, что ты подал рапорт, пока это не подтвердил Катаев.

— Возможно, Андрей, я и остался бы. И дело не в том, что устал, надоела вся это бесконечная война или я хочу попробовать себя в бизнесе. Нет. Причина в другом. Ты не распространяйся среди ребят, но дело в том, что я люблю одну женщину. Давно. Нас разлучили насильно. Думал, со временем чувства ослабнут, встречу другую, создам семью, но… ничего подобного. И я очень хочу ее увидеть, нестерпимо хочу. Можешь смеяться, но это так.

— А что мешает тебе встретиться с этой женщиной, продолжая служить?

— Границы, Андрей!

— Не понял?

— Государственные границы.

— Так она, что, иностранка?

— Чешка.

— Ничего себе! Где ж ты с ней познакомился?

— В Чехословакии, куда в 1984 году был направлен после Афгана.

— Дела… И ты ни разу за всю совместную службу даже словом не обмолвился об этом.

— А зачем, Андрей? Кому нужны мои проблемы?

— Ну ты даешь! Как кому? Разве мы чужие?

Александр улыбнулся:

— Свои, Андрюха.

— Тогда давай рассказывай все о своей любви к неизвестной чешке! Все одно идти до рубежа нам не меньше часа.

— Если «духи» не скорректируют планы.

— Не должны, лес тихий. А этих уродов я на расстоянии чую.

— Ладно. Мне и самому выговориться надо. Слушай, Андрей Петрович, историю любви своего командира и чешской женщины, так счастливо и неожиданно вспыхнувшей и так грубо раздавленной той системой, что правила во времена известного тебе лидера…

И Черников рассказал боевому товарищу все, что было связано в его жизни со Златой. Все, что он до мельчайших деталей сохранил в памяти.

Выслушав командира, Волин задумчиво произнес:

— Да. Такое редко бывает. И что, ты все время оставался верен ей?

— Глупо, да?

— Да нет… Но я бы так не смог.

— Смог бы, Андрюша, если бы любил.

— Так ты полетишь в Чехию? Искать свою Злату?

— Как только оформлю все необходимые документы.

— Хорошо. Допустим, ты найдешь свою любовь, а Злата окажется замужем — говорил же, что за ней ухаживал какой-то там хлыст? А если она забыла тебя? Ведь могла же написать, хотя… нет, не знала адреса.

Черников ответил:

— Найти ее я найду. И скорей всего, у нее семья. Но я не могу не увидеть ее, Андрюха. Не могу. Понятно, что разрушать семью не буду. Увижусь, поговорю и уеду. Единственно, что меня беспокоит, как она отреагирует на мое появление. А если любовь вспыхнет с новой силой? Не обернется ли это несчастьем? Но я на месте сориентируюсь, как обставить эту встречу.

— Понятно! Жаль, не узнаю, чем все это закончится…

— Да тебе не до этого будет. Возглавишь группу, получишь подполковника, придется больше работать. И ответственности прибавится. Война, Андрей, еще не скоро закончится.

— Да это ясно. И все равно хотелось бы узнать.

— А может, и узнаешь, если найдешь время позвонить.

— Позвоню. Но если ничего со Златой не получится, возвращайся на службу. Тебя возьмут.

— Посмотрим!