На линии огня. Слепой с пистолетом

— Ну разве не мило, — едко произнес Хорриган. — Знаешь ли ты, что твой подопечный угрожает убить президента?

Коппинджер нахмурился, он казался почти смущенным. Он неловко взмахнул руками.

— Да, но… мы не принимали это всерьез…

— Вы что?

— Мы не принимали это всерьез, до тех пор, пока ты не достал его отпечатков.

Гнев Хорригана был неукротим, хуже, чем его недавняя лихорадка.

— Так значит, отпечаток был в компьютере. Идентифицирован. Суки! Суки вы, парни.

— Мистер Хорриган…

— Как это мило! Вы и ФБР, вы все еще в одной кровати в согласии с великой традицией Эдгара Гувера.

Гримаса Коппинджера стала враждебной через край.

— Мы полагаем, что это наши внутренние проблемы.

— И на хрен Секретную службу? Хорошо, пусть это внутренние проблемы. Согласен, нельзя выносить сор из дому… А если дом оказался Белым?.. Ты меня понял?

Коппинджер сжал губы:

— Я понял, но у нас было достаточно сомнений. Если начнется публичный процесс с участием Лири, засветятся пара-другая из наших ключевых секретных операций…

— Поэтому вы рискуете жизнью президента ради них? Полагаю, имеет смысл. В конце концов, какого черта! Президенты приходят и уходят каждые четыре сраных года. И если один подохнет, на его место тут же подыщут другого.

Коппинджер вздохнул. Снял с ноги ногу.

— Я понимаю твое расстройство.

— Расстройство? — взвился Хорриган. — Мое расстройство? Ну почему вы все такие важные сукины дети… Что же такого Лири сделал для вас? Доставлял кокаин в буфет Конгресса? Перевозил оружие в сраный Иран?

Лицо Коппинджера свела судорога. Он бросил взгляд на младшего напарника, затем прочистил горло и сказал:

— Это не подлежит огласке, понимаешь?

Хорриган кивнул. Д’Андреа, чьи остекленевшие глаза выдавали все, что происходило в нем теперь, сделал то же самое.

— На допросах мы будем отрицать это, — заявил Коппинджер, приподняв бровь.

Хорриган усмехнулся:

— Давай, колись.

Еще один вздох, долгий, тяжелый. Коппинджер выдавил:

— Лири был тем, что в наши дни зовется «мокрый парень».

Слова сокрушили Хорригана как, реальный удар. Он тяжело сглотнул. Споткнулся о кушетку и сел. Д’Андреа, казалось, сбит с толку еще больше.

— Что? О чем вы, ребята, говорите? Что это, к дьяволу, за «мокрый парень»?

Голос Хорригана звучал как посторонний, чужой. Далекий и мертвый.

— Мокрое дело, Эл, — это кровь, — сказал он тихо. — Лири — обученный государством профессиональный убийца…

Глаза Д’Андреа сузились, его лицо побледнело.

Коппинджер постукивал себя по переносице, глаза его были закрыты.

— Для Лири подобный выбор был достаточно легким. Этот человек… Он из выродков рода человеческого.

И четверо мужчин, четверо агентов — двое из Секретной службы и двое из ЦРУ — сидели и стояли в полном молчании почти вечность в этом тихом маленьком пригородном домике, за стеной которого верещали белки, сражаясь за орешки.

А внутри чувство угрозы переполнило Фрэнка Хорригана, который окончательно понял, кто противостоит ему.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Солнце садилось за прудом, и его лучи с трудом продирались сквозь буйную растительность Западного Мэриленда, перекрашивая зеркальную водную поверхность в ярко-красный мерцающий цвет, будто кто-то чудовищный ранил землю, и кровь потоком исходила из нее.

По крайней мере, так казалось Лири, спокойно стоявшему на берегу в светло-зеленом вязаном свитере и синих джинсах. В левой руке он держал маленький пульт дистанционного управления и смотрел, как собственноручно собранная в его подвальной мастерской модель катера, жужжа моторчиком, словно электробритва, бороздит тихие воды пруда. Затем он поднял правую руку, в которой оказался прямоугольный кремовый и тоже собственноручно изготовленный пистолет. Его части идеально подходили друг к другу, и теперь была нужна очень простая, но проверка…

Щебетали птицы, пели сверчки, но прогремел выстрел, и наступила тишина. А изящный радиоуправляемый катер разлетелся на осколки.

Ему нравилось это слово. Он произнес его вслух: «Осколки». Он осмотрел пистолет, обращаясь с ним столь же трепетно, как родитель с одаренным ребенком, потом спрятал пульт в карман свитера и стал разглядывать, как пластиковые кусочки его суденышка покачиваются и мелькают на водной поверхности. И птицы опять защебетали, и снова сверчок позвал кого-то, и чей-то голос произнес: «Это не вы стреляли?»

И два охотника в куртках — один в клетчатой, другой в зеленой, пробравшись сквозь заросли, появились перед ним, качая в руках свои ружья. Один из них был тяжеловат и похож на рыбу, другой же тощ и смахивал на птицу, особенно своим долгим и острым носом. Обоим было около тридцати.

— Это был я, — уведомил Лири с мягкой улыбкой.

Заговоривший охотник, рыбоподобный толстяк, расплылся в изумленной улыбке, разглядев кремовое оружие в руках Лири.

— Эта чертова штука и есть пистолет?

— Ага. Я сделал его дома.

— Ты сделал его? — переспросил второй, птицеподобный охотник — его голос был так же тонок, как и он сам.

— Точно.

Обоих охотников явно впечатлил ответ, они переглянулись, подтверждая свое одобрение неброскому научному достижению Лири.

— Можно посмотреть? — спросил второй.