На линии огня. Слепой с пистолетом

— Охрана президента? После всех этих лет? Иисус, динозавр вроде тебя…

— Ты сказал, что у меня будет все, чего я попрошу, чтобы остановить этого парня. Как раз этого я хочу

— Ради всех святых, почему?

Хорриган вложил во взгляд всю убежденность, какую имел:

— Этот выродок обязательно попытается, Сэм. Это не игра. Это на самом деле. И я хочу быть там, когда это произойдет.

Кампанья безмолвно смотрел на него, и только подергивающаяся щека выдавала его волнение.

— Все мы знаем, — торжественно продолжил Хорриган, — каждый агент знает, что однажды это все равно произойдет.

— Что?

— Момент истины. У меня уже был один в Далласе, много лет назад, и я упустил его.

— Ты не упускал его…

Я паскудно упустил его. И я хотел бы получить то, что редко кому удавалось, — еще один шанс. Когда момент истины наступит в моей жизни второй раз, я буду готов, Сэм. Готов.

Кампанья шумно выдохнул воздух, потряс головой, долил «бурбон» и изрек:

Уоттс выйдет со мной на тропу войны за это.

Пошел он. Ты босс. К тому же ты задолжал мне за тридцать лет доверия.

Кампанья все еще тряс головой, глаза его бегали.

Если бы ты только знал, как часто я защищал твою задницу и спасал твое распрекрасное место…

Дай мне возможность, Сэм. Мне необходимо это.

— А как же поиски Бута?

Д Андреа справится с этим. К тому же, я помогу ему. Дерьмо! Пойми, моя просьба и есть проклятое дело Бута.

Глаза директора настолько углубились в стакан, точно искали в нем выход из ситуации.

— Ты серьезно хочешь вернуться на пост, Фрэнк? В твои годы?

— Я надеюсь, что сумею подобрать пару ортопедических ботинок, босс. Да.

— Хорошо, ты — засранец.

— Я тоже люблю тебя.

Кампанья прищурился.

— Кстати, Фрэнк, Уоттс сейчас, пожалуй, столь же самодоволен, как и ты, когда был рядом с Кеннеди.

Нет в жизни совершенства, — пожал плечами Хорриган.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В то не по-осеннему жаркое утро два офицера Секретной службы занимали позицию на крыше, с которой просматривалась Массачусетское авеню.

Один из них — снайпер в оранжевых солнцезащитных очках — поудобней пристраивал свою мощную винтовку с оптическим прицелом. Он делал это столь же небрежно, как профессиональный игрок в гольф взмахивает своей клюшкой перед легким, но решительным ударом.

Другой офицер в форме внимательно разглядывал в бинокль приближающийся президентский эскорт.

Он наблюдал, как медленно надвигается кавалькада, пятеро полицейских мотоциклистов, две полицейские машины и еще один полицейский автомобиль без опознавательных знаков, пара легковушек Секретной службы президентский лимузин, черный микроавтобус, несколько машин прессы, еще два полицейских патруля, и еще трое на мотоциклах. Все было обставлено с достаточной помпой. Снайпер, истекая потом, ухмыльнулся, глядя на караван.

— И куда он сегодня направляется.

Другой опустил бинокль и усмехнулся в ответ:

— Большое дело. Везет президента Франции пообедать.

— Правда?

— Ага. В китайскую забегаловку на улице К.

Пот скатывался из-под очков по носу снайпера.

— Боже, — ворчал он, — будто бы он не мог заказать чего-нибудь на дом для этого лягушачьего принца?

Потея и пыхтя, Хорриган бежал рядом с президентским лимузином — один из полудюжины агентов, сопровождавших машину, не спеша катящуюся по улице, на виду у собравшейся толпы, размахивающей маленькими американскими и французскими флажками. Из открытых огромных окон парадного лимузина оба президента улыбались и приветливо трясли ладошками зевакам.

— Черт побери эту жару, — думал Хорриган. — Это как раз мое долбаное счастье — поймать такой денек для первого выхода.

Он жмурился от солнца — единственный на всех он был без защитных очков и пытался внимательно смотреть в толпу, проплывающую мимо него. Каждый следующий шаг отдавался в мозгу навязчивой мыслью о том, что все же обязанности охраны — это игра для молодых.

Даже и молодого парня в лучших физических кондициях эта работа может выжечь дотла. И это после трех изматывающих лет, после чего его отстраняли от этой безжалостной работы. И вот он просит, умоляет, чтобы его взяли обратно!

Голос в наушнике известил Хорригана и остальных агентов о внезапном изменении обстановки.

Лимузин неожиданно остановился, а Хорриган и другие — среди них и Лилли Рейнс в свободном брючном костюме, кроваво-красной блузке и туфлях без каблуков — образовали периметр вокруг машины и двух появившихся президентов, напяливших совершенно одинаковые дежурные улыбки и пошедшие, что называется, «в народ», старый известный всем политикам способ потрясти руками и обмолвиться парой слов с неожиданно разросшейся и многолюдной толпой.

За два месяца до выборов, порядком растеряв популярность, глава исполнительной власти, конечно же, не мог не воспользоваться таким блестящим популистским приемом.