На линии огня. Слепой с пистолетом

Он остановился, чтобы ответить на вопрос. Зачем гнать их? В конце концов, это были его пятнадцать минут славы.

— Я ненавижу работу за столом, и я слишком стар для того, чтобы бегать рядом с лимузином. И спасибо вам, ребята, что делаете меня знаменитым. Теперь я абсолютно бесполезен для работы под прикрытием.

Еще один репортер спросил: «Каковы ваши планы?»

— Немного поиграю на пианино в баре на углу, поживу немного на пенсию, пока не женюсь на этой женщине, а затем буду жить с ней.

— Вы помолвлены?

— Это сложно, — ответил он. — И если Секретная служба знает, как делать что-то, то она держит это в секрете.

Больше он ничего не добавил.

Сэм Кампанья встретил их сразу же после того, как они миновали заслон прессы.

— Как ты себя чувствуешь, Фрэнк?

— Было хуже.

Глаза Кампаньи смеялись:

— Наконец послушался моего совета и уходишь!

— Ухожу.

— Ладно, но лучше подожди до следующей недели.

— Это почему?

— Государственный казначей приготовил для тебя кое-какие подарки и собирается их вручить: медаль Секретной службы «За Доблесть» и специальную премию Государственного казначейства.

Лилли сжала его здоровую руку. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась ему, откровенно гордясь им. Для него это были самые высокие награды, которые можно было получить в их профессии, что и говорить, завидный венец любой карьеры.

— Ладно, а как насчет чертова президента? — грубовато спросил Хорриган. — Знаешь ли, я спасал жизнь не Государственного казначея.

Кампанья ухмыльнулся и указал пальцем через левое плечо:

— Он прислал свой лимузин, чтобы ты покатался».

— Хорошо, — согласился Хорриган. — Ты же знаешь, что я недолюбливаю общественный транспорт.

Вскоре он уже сидел на просторном заднем сидении президентского лимузина, и Лилли прижалась к нему, положив руку ему на бедро.

— Что если нам поездить по городу ночью? — спросила она. — У нас и машина, и шофер…

— Капитальное предложение, моя дорогая, — заявил он, ехидным тоном Ч.Филдса, — но давай, я сперва приму душ.

Она впервые появилась в его квартире, и для него это было потрясением. Она обнаружила картину полной разрухи, и на его предложение: «Чувствуй себя, как дома», она ответила: «Не думаю, что такое возможно».

Она помогла ему сменить повязку в ванной, которая, честно говоря, тоже нуждалась в женской руке. Или, точнее, в человеческой руке.

— Жить со мной — не сахар, — заметил он.

— О, я думаю, со мной — тоже.

— Почему ты так думаешь?

— Я знаю людей, — заявила она с нехорошей улыбкой. — За это мне платят деньги.

Он одевался, натягивал брюки, а она тем временем рассматривала его джазовые диски. На столе возле кресла автоответчик ровно мигал своим желтым глазком.

— Не можешь нажать вот на ту кнопку? — спросил он.

Она нажала. Пленка перемоталась назад, и знакомый, тихий, шепчущий голос заговорил:

— Привет, Фрэнк…

Лири.

Хорриган застегнул брюки и вошел в свою маленькую гостиную. Лилли сидела прямо, ладонь у рта, лицо, замершее в шоке.

— Когда ты услышишь это, Фрэнк, наша игра уже закончится. Президент, вероятнее всего, мертв. Я тоже. Это ты убил меня, Фрэнк? Кто победил в нашей игре? Хотя это и не важно…

Она встала и обняла его, и он заботливо гладил ее по спине и говорил:

— Помоги мне надеть рубашку. С этой чертовой рукой мне нужна маленькая помощь…

Она помогала ему, а голос Лири продолжал:

— Между друзьями не столь важно, кто выиграл, а кто проиграл, главное, как ты сыграл свою игру. И теперь игра кончена, и я беспокоюсь о тебе, Фрэнк.

Хорриган сам завязал галстук, но без Лилли не смог расправить его.

А Лири все говорил:

— Я беспокоюсь о том, что без меня в твоей жизни тебе незачем будет жить вовсе. Настало время подвести итоги, Фрэнк, но у тебя не было жизни для этого. Как грустно.

— Китайский? — спросил он.

— Непременно! — она надела ему пальто. — После ужина мы сделаем сентиментальную остановку, хорошо?

— Конечно, — ответил он.

А Лири говорил:

— Ты хороший человек, Фрэнк. А хорошие люди, как ты, как я, обречены на одиночество…

— Черт с ним! — не выдержал Хорриган, и магнитофон продолжал крутиться, когда они вышли из дому рука об руку.

Они не слышали, как Лири закончил:

— Желаю тебе всего наилучшего, Фрэнк. Надеюсь, что годы пройдут, и время от времени ты будешь думать обо мне, и тогда, когда ты сделаешь это, ты поймешь меня. Прощай… и удачи тебе.

После ужина они сидели вместе на ступеньках Линкольновского мемориала, прислонившись к колонне. Здоровой рукой Хорриган обнимал плечи Лилли, ее голова покоилась на его груди. Они согревали друг друга.

В Вашингтоне, округ Колумбия, стояла прекрасная ночь, но воздух был слишком свеж.

Честер Хаймc СЛЕПОЙ С ПИСТОЛЕТОМ

ГЛАВА ПЕРВАЯ