На литературных баррикадах

На литературных баррикадах

Александр Серафимович

1

Имя Александра Серафимовича мы, пресненские комсомольцы, впервые услыхали в связи с рассказами о его сыне Анатолии. Мы еще очень мало знали историю русской литературы. Но имя Толи Попова было овеяно славой в московской комсомольской организации. Он был участником Октябрьской революции в Москве, вожаком первых пресненских молодежных организаций. Комсомол послал его на фронт, и он героически погиб, защищая советскую власть.

Его отцу, писателю-коммунисту Серафимовичу, сам Ленин послал очень теплое дружеское письмо, в котором сожалел о гибели Анатолия, просил писателя не предаваться тяжелому настроению, говорил о том, как нужны всему рабочему классу его работы, его творчество…

Мы познакомились с письмом Ленина и приняли на комсомольском бюро решение — изучить творчество писателя, которого так высоко оценил Ленин?

Коллективно мы прочитали рассказы «На льдине», «На Пресне», начали читать роман «Город в степи».

Рассказы понравились нам. Некоторые комсомольцы пробовали сами писать стихи, очерки, рассказы. При газете «Рабочая Москва» создали мы рабкоровскую литературную группу «Рабочая весна» и мечтали пригласить Александра Серафимовича руководить этой литературной группой. А вскоре при новом журнале «Молодая гвардия» было организовано объединение комсомольских писателей «Молодая гвардия». Входили в него тогда только начинавшие писать Николай Богданов, Марк Колосов, Яков Шведов, Александр Жаров, Иван Молчанов, Георгий Шубин, Михаил Шолохов, Лазарь Лагин, Валерия Герасимова, Борис Горбатов. Самым старшим среди нас был уже известный комсомолу поэт Александр Безыменский.

…И вот однажды мы нагрянули на квартиру Серафимовича. А жил он на Пресне, недалеко от знаменитой фабрики Шмидта, в самом центре старого рабочего района, района первых баррикад, описанных им в рассказе «На Пресне», — Большой Трехгорный переулок, дом 5. Маленький старенький домик во дворе… Мы вломились сюда в один весенний день тысяча девятьсот двадцать третьего года, вломились незваными гостями… и с того дня, обласканные гостеприимным хозяином, протоптали постоянную стежку-дорожку к дому нашего «старшо́го».

2

Сколько вечеров провели мы в этой маленькой теплой уютной квартире! Садились вокруг большого стола, под яркой лампой. На столе шумел самовар. Дмитрий Фурманов читал здесь главы из «Мятежа». Потом, позже, совсем юный гость из Донбасса Борис Горбатов читал стихи и первые зарисовки комсомольской жизни. Рабочий паренек с завода Гужона («Серп и молот») Яша Шведов застенчиво знакомил нас с главами из повести «На мартенах».

Потом, еще позже, Михаил Шолохов рассказывал земляку о своих творческих планах.

Начинались бесконечные литературные беседы. Старый, мудрый, добрый Александр Серафимович подводил итоги нашим спорам, рассказывал о Ленине и его старшем брате Александре, о боях на Пресне, о литературных событиях 1905 года, делился воспоминаниями о Горьком, Короленко, Скитальце, Глебе Успенском, Леониде Андрееве. Перед нами раскрывалась большая литературная жизнь, в которую входили и мы, делая свои первые шаги в литературе. Здесь часами спорили и о первом томе «Брусков», и о первых главах «Тихого Дона», и — позже — о книге Василия Ильенкова «Ведущая ось».

Александр Серафи́мович любил молодежь, умел создать дружескую товарищескую обстановку. Он любил и пошутить и посмеяться всякой нашей шутке и острому словцу. Лукаво прищурив глаз, он встречал каждого нового гостя, «церемонно» представлял своей жене, Фекле Родионовне, приглашал к столу и начинал «допрашивать»:

— Ну, молодой человек, вижу, по глазам вижу, что сочинили вы что-то необычайное. Не секретничайте, батенька, не секретничайте… Что нового видели, что нового написали?

Он всегда внимательно выслушивал все, что рассказывали писатели-«молодогвардейцы» о жизни, о мыслях, думах и чаяниях молодого поколения.

Он никогда не льстил молодым писателям. Его критика была творческой, она помогала жить и работать…

Сильно сердился Александр Серафимович, когда кто-нибудь из «молодых» брался описывать среду незнакомую. А в первые годы революции иные рабкоры сочиняли «завлекательные» рассказы из жизни аристократии.

— Ну и откуда это у вас берется? — говорил Серафимович. — Все это липа… Выдумка. Вокруг вас такая богатая, интересная жизнь… А вас… к графьям и князьям потянуло.

С огромным интересом относился он ко всякой новой рукописи о жизни рабочих. («Вот о чем писать надо… Вот что главное…») Поэтому так привлекали его рассказы Якова Шведова, а позже — роман Ильенкова «Ведущая ось».

Скажет свое слово, медленно, с расстановкой, опять прищурит глаз и спросит с этакой добродушной ехидцей:

— Ну, батенька, что вы скажете в свое оправдание?