На литературных тропах

«Уральские горы столь существенно различествуют в своей естественности от степи Барабинской, сколько жители оных от жителей степных, — замечает Радищев в одном из писем. — Крестьянин заводский есть совсем другой человек, нежели земледелец Татарской и Ишимской округи»{170}.

В другом месте он высказывает интересную догадку, что

«Если соленые озера в Ишимской степи происходят из гор, лежащих за Киргизской степью, в 1000 верстах, то здешние железистые ключи и земля, сквозь которую протекают, происходят, конечно, из Уральских гор, которые в прямой линии не далее 200 верст отстоят и содержат много железа»{171}.

Восхищает широта интересов, кропотливое и тщательное изучение вопросов, которых касался Радищев. Кажется, ничто не оставалось незамеченным в окружающей его жизни, если оно имело практическое, культурное, научное или историческое значение. Ко всему он подходил как человек государственный, считая, что все должно быть отмечено вниманием, если оно может быть полезным народу и отечеству.

Сравнивая жизнь жителей Томского и соседнего уездов, Радищев замечает, что томичи более зажиточны, так как имеют сбыт продуктов на Колыванских копях. Это приводит его к выводу о необходимости изменения административного деления.

«Близость сей округи к губернии того же названия показывает, — пишет Радищев, — что она должна быть приписана скорее к оной, нежели к Томской губернии: сие непременно должно быть сделано, ввиду близкого расположения и связей, существующих между двумя округами»{172}.

Радищев вслед Лепехину и другим русским географам, выдвинувшим мысль о районировании раньше, чем она была поднята в западноевропейской науке, ставит вопрос о новом районировании, которое необходимо решить в интересах лучшего развития хозяйства отдельных уездов Сибири и Урала.

А. Р. Воронцов интересуется медными деньгами, выпускаемыми на Урале и в Сибири. В одном из писем Радищев дает ему краткий, почти исчерпывающий ответ, что в «Казани на пятирублевую ассигнацию трудно сыскать медных денег», а в Перми «на сторублевую дают медь охотно». Он объясняет, почему в Перми и Тобольске «много обыкновенных медных денег». Радищев пишет:

«Изобилие оных происходит не от того, что здесь особая монета, но от того, что часть денег, в Екатеринбурге вытискиваемых, обращается в Сибирь. На сколь мог приметить, то здесь денег больше старого тиснения, а в Перми нового»{173}.

Бумажно-денежное обращение при Екатерине II, наводнившей рынки ассигнациями и изъявшей из обращения золото, серебро, а впоследствии и медные деньги, плохо отразилось на финансовом положении страны. Этот вопрос имел огромное государственное значение.

Радищев хорошо понимал это и отрицательно относился к финансовой политике Екатерины II. Отвечая Воронцову на его вопрос о медных деньгах, Александр Николаевич подводил его, президента коммерц-коллегии, ведавшего внешней и внутренней торговлей в России, к тому, как следовало бы отнестись ему к денежному курсу.

В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» Александр Николаевич последовательно излагает историю освоения русскими Урала, приобщение его несметных богатств на пользу человека. В этом сочинении кратко излагается, как пришли на Урал Строгановы

«завели крепости для обороны и защиты, земледелие, соляные варницы, звериные промыслы, а впоследствии и железные заводы, и ничего не проронили, от чего бы им могла быть польза»{174}.

Автор «Повествования» далек от того, чтобы идеализировать и переоценивать роль Строгановых в освоении Урала. Он это относит больше за счет «записных и тяглых людей», «убегающих угнетения, или укрывающихся… от должныя казни», то есть участников народных бунтов.

Так понимает Радищев освоение русскими земель и богатств Урала и обширных пространств Сибири. Он подчеркивает, что