На «Литке» к острову Врангеля

— Вперед, вперед! — весело и возбужденно крикнул ревизор. — Попытаемся ближе подойти к Геральду. Вот только бы туман не помешал, вблизи Геральда есть банки и рифы, в тумане можно сесть на мель.

Льды снова сплотились и, не доходя миль десяти до Геральда, мы вынуждены опять остановиться, отдавшись во власть полярных льдов. В густом тумане медленно, со всей массой льдов, нас относит на север.

28 августа. Туман и дрейф. Состояние пленника, которого несут с завязанными глазами неизвестно куда. Но после того, как было принято окончательное решение итти вперед и вперед и отброшена всякая мысль об отступлении, настроение команды заметно поднялось. Все почувствовали себя легче и веселее. Чтобы ни случилось, все лучше позорного возвращения.

У цели

Новой колонии, которая останется на острове после ухода «Литке», предстоит прежде всего приготовиться к долгой темной полярной зиме. До наступления зимы необходимо успеть отремонтировать старый дом и отеплить новый, который должна будет построить команда ледореза, перенести продукты с берега в пакгауз. Новой колонии будет, разумеется, гораздо легче устроиться на обжитом месте, чем первой, которая была оставлена на совершенно необитаемом и необследованном острове. У новой колонии будет радио, которого нет еще на острове, и, сохраняя постоянную связь с материком, приобщаясь к общей политической и общественной жизни Союза, они не будут чувствовать слишком большой оторванности и одиночества. Продовольствием и всем необходимым колония будет обеспечена даже слишком роскошно и недостатка не будет терпеть ни в чем.

Располагая пловучими средствами, новый начальник острова — тов. Минеев — сможет шире поставить выгодный моржовый промысел. Он предполагает сорганизовать промышленников-эскимосов в артели и снабжать их пловучими средствами на следующих обоюдовыгодных условиях: мясо убитых моржей — эскимосам, шкуры и ворвань должны будут сдаваться в факторию, клыки — в раздел. Половина добычи — эскимосам, половина — фактории в уплату за горючее и амортизацию вельботов.

В красном уголке также обсуждают, что будет делать команда, придя на остров, точно все препятствия уже преодолены и льды непременно должны нас принести к острову Врангеля.

Работа на острове предстоит, правда, большая: выгрузка продовольствия, строительных материалов, топлива, постройка радиостанции, бани и пакгауза. В то же время судно должно будет стоять в бухте Роджерса в полной готовности, чтобы, в случае внезапного наступления льдов, немедленно сняться.

28 августа. Ночью сквозь сон ощутила, что пошли… Мгновенно вскочила и заглянула в иллюминатор. Туман рассеялся, лед разошелся, вокруг было много воды и плавали, вздымаясь, небольшие льдины.

Пролежав двое суток в дрейфе в густом тумане, мы вышли в ломаный, годовалый, проходимый лед. Но где мы? Куда нас занесли льды?

Поднявшись на палубу, я вижу к югу, милях в 5-10 от нас, несколько изменившиеся очертания все того же Геральда, вблизи которого мы вальсировали в дрейфе целых три недели. Только теперь виден северный берег, а не южный и юго-восточный, как тогда.

Сколько раз мы слышали перед началом рейса, что на север от Геральда полярные льды кочуют к полюсу, и потому очень опасно попасть с ними в дрейф. Такой дрейф два года держал в плену судно «Мод» и раздавил как ореховую скорлупу «Карлук».

Мы вышли на север от Геральда и, против всяких ожиданий, льды оказались тут не только не тяжелее, чем к югу от острова, а, наоборот, несравненно легче и проходимее. Нам удивительно повезло. Недаром говорят — смелость города берет. Разумеется, это было очень смелое решение отдаться дрейфу в убеждении, что он должен вынести нас на северную сторону Геральда.

До обеда временами встречаются довольно обширные поля сжатого льда, которые приходится атаковать с полного хода.

— Ого, вот так толчок! Этак и язык можно прокусить, — говорят за обедом в кают-компании, когда ледорез приходит в столкновение с большими льдинами.

Во время обеда вошел матрос и, наклонившись к старшему механику Гейне, что-то тихо сказал ему на ухо.

Иосиф Антонович тотчас же встал из-за стола и вышел из кают-компании. Окончили обед без него.

Встретясь позже с механиком, я спросила его, что случилось во время обеда?

— Пустяки, не стоит говорить, незначительное повреждение, — невозмутимо ответил Гейне. Но не трудно было заметить, что он чем-то сильно встревожен и только старается не показывать вида.

В красном уголке от команды я узнаю все подробности происшедшего. Форсируя сжатые поля, ледорез получил серьезную пробоину с левого борта, кроме того лопнул шпангоут около рефрижератора. Потом Гейне рассказывал, что во время осмотра повреждения ему было жутко стоять между бортом и стеной рефрижератора. Поврежденный борт ходил ходуном, точно тонкая фанерная перегородка.