На лоне природы

— Развѣ ужъ только заборомъ товара въ лавкѣ покроете? опять улыбнулся мелочной лавочникъ и прибавилъ:- Ну, хорошо, извольте. Прикажите задаточекъ съ вашей милости получить. Росписку изъ лавки пришлю.

— Вотъ ужъ заборомъ товара прошу насъ не неволить, отвѣчалъ съемщикъ. — Что будетъ у васъ хорошо и недорого, мы и сами ради брать у васъ въ лавкѣ, а ужъ что плохо, да гдѣ дорожиться будете, то не прогнѣвайтесь.

— Торгуемъ на совѣсть. Будьте покойны. Да вотъ, спросите здѣшнихъ хозяевъ. Что они скажутъ супротивъ меня?

— Ну, ну, бываетъ тоже. Ужь не хвастайся, Савелій Прокофьичъ. Хлѣбъ подчасъ словно замазка.

— Милая, да что жъ мнѣ драться съ пекаремъ-то, коли онъ зѣньки нальетъ да не пропечетъ его какъ слѣдуетъ! Мнѣ самому обидно.

— Поди ты! Просто приказываешь для вѣсу, чтобы не пропекалъ. А кофей зачѣмъ у тебя пополамъ съ жареннымъ горохомъ?

— Вотъ ужъ чай, сахаръ и кофе напередъ скажу, что буду изъ города привозить, сказалъ съемщикъ.

— Не стоитъ вамъ возжаться, сударь, стѣснитъ васъ все это, а что да чаю и кофею для вашей милости, то буду особенный вамъ привозить. Я самъ до чаю охотникъ и худого не допущу.

— Нѣтъ, нѣтъ. Этотъ товаръ я привыкъ ужъ брать въ одномъ мѣстѣ.

— Надоѣстъ, ваша милость, изъ города-то возить. Впрочемъ, какъ хотите: вольному воля. За шиворотъ тянуть не буду, а напередъ знаю, что безъ меня не обойдетесь.

— Палисадничекъ прошу мнѣ къ дачкѣ сдѣлать.

— Это все будетъ въ исправности. Палисадникъ, скамеечку… Зовите только гостей почаще, да угощайте ихъ получше. Вѣдь я и телятиной занимаюсь. Вотъ когда сговоритесь дачники насчетъ телятины, то можно и теленочка зарѣзать. Кому заднюю ногу, кому переднюю, кому потроха. Въ городъ же возимъ телятъ продавать, такъ, чѣмъ возить, лучше же у себя дома не подорожиться.

— Ахъ, да… Ледникъ-то вы дадите ли намъ? спохватилась съемщица. — Вѣдь ужъ безъ ледника нельзя.

— Есть ледничекъ. Отчего не дать, ежели за набивку заплатите. Сами по четыре рубля платили — ну, тоже и съ вашей милости.

— Ври больше, Прокофьичъ! За вино тебѣ мужики ледники набивали.

— Милая, да вѣдь вино-то денегъ стоитъ. Я такъ и разсчитываю, что ледникъ мнѣ въ четыре рубля обошелся.

— Нѣтъ, нѣтъ. За ледникъ мы ужъ ничего не заплатимъ. Ледникъ къ дачѣ полагается, заговорила съемщица.

— Невозможно этому быть, сударыня. За ледникъ всѣ отдѣльно считаютъ, отвѣчалъ лавочникъ.

— Врешь. Наши мужики сдаютъ дачи и никто за ледникъ не считаетъ, перебила его баба.

— Позвольте… Да вѣдь у мужиковъ-то ледники снѣгомъ набиты, а у меня льдомъ. Ну, да ужъ чтобъ много не торговаться, за ледникъ зелененькую. Вѣдь ледники, сударыня, намъ самимъ по нашей торговой части нужны.

— Даромъ, даромъ ледникъ.

— Невозможно этому быть. Даромъ, конечно, мы позволимъ вашей чести вотъ ногу-то телятины положить, ежели она у насъ куплена, а чтобъ все лѣто даромъ ледникомъ пользоваться — это невозможно. Положьте три рублика.

— Не возьму дачу. Дача со службами сдается. Ледникъ, сарай для дровъ.

— У насъ самихъ сарая-то не бывало. Навѣседъ можно сдѣлать, а ужъ насчетъ сарая увольте, да и за ледникъ-то положьте хоть два рублика.

— Ни копѣйки.

— Тогда разойдемся. Будемъ ждать другого жильца. Ее-ей, сударыня, вѣдь набивка льдомъ намъ денегъ стоила. Вы ужъ изъ-за двухъ рублей не извольте спорить. Лучше я вотъ что… Лучше я за эти деньги велю вамъ вскопать грядку и маку посѣю, отлично макъ зацвѣтетъ.

— Ну, рубликъ я дамъ за ледникъ, сказалъ лавочнику съемщикъ.

— Не спущу, баринъ. Не хотите, такъ берите задатокъ назадъ. Два рубля и такъ цѣна не дорогая.

Пришлось согласиться. Лавочникъ ударилъ по рукамъ и запилъ пивомъ сдачу дачи.

Просидѣвъ съ полчаса, онъ удалился и вскорѣ прислалъ съ сыномъ росписку въ полученіи задатка. Въ роспискѣ былъ включенъ и ледникъ.

Съемщики, пространствовавъ цѣлый день, начали зѣвать. Они жестоко устали и попросили покоя. Баба настлала имъ соломы на полу, покрыла простыней, дала подушки и удалилась, пожелавъ покойной ночи. Когда съемщики ложились спать, на часахъ пробило хриплымъ боемъ одиннадцать. Съ улицы доносилась пьяная пѣсня разбредающихся изъ кабака по домамъ гулякъ, но усталость съемщиковъ была такъ велика, что она не помѣшала имъ тотчасъ же заснуть крѣпчайшимъ сномъ. Усталость и весенній воздухъ сдѣлали свое дѣло.

XXII

На утро съемщики проснулись рано. На деревнѣ горланили пѣтухи, подъ окномъ кудахтали куры, за дощатой перегородкой копошились хозяева и не дали спать. Было всего только шесть часовъ утра. Заслыша, что съемщики уже поднялись, хозяйка заглянула къ нимъ въ комнату и сказала:

— Не заспалось вамъ на новомъ-то мѣстѣ? Мы-то вѣдь рано встаемъ, а господа долго спятъ. Самоварчикъ прикажете?

— Да, да… Да поскорѣй бы намъ уѣхать. Хочется къ первому поѣзду попасть. Вѣдь мы совсѣмъ не разсчитывали и ночевать-то здѣсь. Насъ дома ждутъ и недоумѣваютъ, что съ нами сталось. Вѣдь у насъ дѣти дома, заговорили они.

— Успѣете къ первому поѣзду, въ лучшемъ видѣ успѣете. Какъ чайку напьетесь, да позавтракаете, мужъ живо заложитъ лошадь и отвезетъ васъ. Конечно, дорога теперь каторжная, но лошаденка-то у насъ бойкая.