На лунных островах

_{Р. У. — Руанда Урунди (Бельг. опека)}

_{Св. — Свазиленд (Брит.)}

Итак, в конце мезозоя Мадагаскар был соединен с Африкой посредством континентального моста. Однако в миоцене порвалась и эта связь. Теперь Мадагаскар был окончательно отделен от Африки, но в плейстоцене острова и архипелаги образовали вместе с песчаными мелями прерывистый перешеек, в последний раз предоставивший некоторым видам животных возможность миграции. С тех пор и до нашего времени между Мадагаскаром и континентом не существует никакого контакта.

Среди примитивной фауны Мадагаскара не было высокоразвитых и выносливых видов, благодаря чему слабые и беззащитные формы, которые на континенте были вытеснены новыми животными, уцелели на этом и близлежащих островах. Таким образом, животный мир островов становился все более своеобразным. Даже человек проник на острова сравнительно поздно. Поэтому фауна должна была сохранить свой особый характер почти неизменным вплоть до наших дней.

Таковы основные гипотезы, с помощью которых натуралисты объясняют происхождение животного мира мадагаскарской зоны; наша экспедиция была организована для того, чтобы проверить правильность этих гипотез. Покинув Италию, мы отправились на поиски исчезнувших земель, или, вернее, на поиски доказательств того, что некогда они высились над волнами Индийского океана.

В состав экспедиции, организованной при высоком покровительстве Совета министров Италии и с помощью Зоологического института Римского университета и Итальянского географического общества, входило четыре натуралиста: Станис Ньево, Фабрицио Паломбелли, Карло Прола и автор настоящей книги.

До этого мы занимались научной работой и, несмотря на молодость (всем четверым, вместе взятым, было немногим более ста лет), участвовали уже в других экспедициях. Мы побывали в тундре и в полярных странах, исследовали берега Европы над и под водой, изучали места добычи жемчуга, а также джунгли Индии и Цейлона. Наша дружба, возникшая с раннего детства, позволяла надеяться на тесное сотрудничество и взаимопомощь. Ведь в экспедициях такого рода лишь тесно сплоченная группа может преодолеть трудности, которые беспрестанно появляются на ее пути. В середине путешествия к нам присоединились три кинооператора, в задачу которых входило заснять на пленку работу экспедиции в то время, когда она будет искать доказательства существования континентального моста, много веков назад соединявшего Мадагаскар с Африкой.

Моей сестре

ДАР-ЭС-САЛАМ

Буксирный пароход дал три свистка и медленно отпилил от борта «Европы». Пассажиры «Европы» столпились на палубе у перил; знакомые махали нам руками, прощались и выкрикивали добрые пожелания. Судя по горячим приветствиям многих пассажирок, друзья мои во время путешествия не теряли времени даром. Приветствия были настолько восторженными, что я не мог сказать, свидетельствовали ли они о прощальном волнении или же отражали радость пассажиров по поводу того, что они, наконец, избавились от нас. Во всяком случае мы усердно махали в ответ.

Мы кое-как разместились на палубе буксира «Момбаса» среди тридцати пяти ящиков с оборудованием. Ввиду отлива пароход не смог бросить якорь на рейде Дар-эс-Салама, и нам пришлось пересаживаться на буксир далеко от берега, прямо в открытом море. Надписи на багаже, разбросанном вокруг, объясняли происходившее. «Итальянская зоологическая экспедиция» — черные буквы отчетливо выделялись на белых ящиках. Сколько раз глядели мы на эти ярлычки! Впервые мы гордо любовались ими, наклеивая их на ящики, а затем, уже во время плавания к берегам Африки, то и дело бегали в трюм и тайком бросали на них быстрые взгляды. Эти надписи были как бы неоспоримым свидетельством того, что экспедиция, которая обдумывалась годами и подготовлялась в течение многих месяцев, теперь, наконец, осуществилась. И вот сегодня их впервые осветило африканское солнце.

В ответ на гудок нашего буксира с «Европы» донесся звук сирены. Белый корабль пустил в ход свои машины, и, хотя нас разделяло не менее пятисот метров, до нас донеслись удары носового колокола, сопровождавшие поднятие якоря. Наиболее преданные друзья в течение некоторого времени все еще продолжали посылать нам приветствия, пока и мы и они, чувствуя, что теряем друг друга из виду, не перестали махать руками.

После шума и прощальной суматохи наступила тишина. Буксир шел к берегу, бороздя море, переливавшееся тысячами сверкающих отражений; над водой носились стаи чаек и морских ласточек. Нас охватила торжественность разлуки.