На лыжах

На крыльце школы, прекрасно оборудованного обширного здания, стоять два человека с национальными двухцветными лентами через плечо. Это — выборные, наблюдающие за порядком. Пекко здоровается с ними, что-то говорит, кивая в мою сторону, и меня пропускают беспрепятственно в помещение избирательного участка, не спросив, кто я? зачем?

Посреди обширной комнаты, с географическими картами и разными таблицами на стене, расположен обширный стол под тёмно-серым сукном. За столом заседает выборная комиссия из представителей всех партий. Направо, ближе к окнам, два столика отгорожены ширмами. Цинковая урна в виде усечённой пирамиды стоит около стула председателя. Урна с громадными красными печатями, а бюллетени опускаются в щель верхней плоскости урны.

Избиратель подходит к столу и называет себя. Его имя быстро отыскивается в списке. Ему вручают заготовленный для него листок, и он идёт с ним к одному из столов за ширмой, отмечает здесь красными чернилами имя кандидата и идёт к урне. Председатель кладёт на бюллетень штемпель участка, и избиратель сам опускает бюллетень в урну.

Проделывается всё это медленно, но деловито. В обширной прихожей густая толпа избирателей. Одни уже уходят, исполнив свой долг, другие запасаются порядковыми номерами и идут к урне. В первый день выборов, к двенадцати часам, было подано уже 220 бюллетеней из 630.

В толпе избирателей тихий говор: никакой агитации, ни спора, ни серьёзной деловой речи. Финны вообще не любят шуток, а около урны ещё серьёзнее и молчаливее.

Слежу за тем, что будет делать Пекко Лейнен. Вот он подходит к столу, здоровается с председателем за руку, и они оба улыбаются, обмениваются какими-то краткими фразами. Пекко опускает бюллетень и исчезает в толпе.

В прихожую выходят два члена комиссии, осматривают меня с любопытством. Обращаюсь к ним с вопросом. Отвечают неохотно, но я чувствую, что недаром они подошли ко мне. Ищу глазами Пекко. Вот и он, подходит к нам, знакомит меня с членами комиссии, называет газету, где я предполагаю напечатать свои впечатления, и прежней холодности и подозрительности в отношении ко мне как не бывало. И я получаю все нужные мне сведения.

Выхожу с Пекко наружу покурить.

— Пекко, почему они неохотно со мною говорили, пока не подошли вы?

— Они опасались, не от правой ли газеты вы.

Чувствую, что краска бросилась мне в лицо, стыдно стало за публицистов «справа», а Пекко улыбается и говорит:

— Черносотенному корреспонденту никаких сведений не дали бы!.. Так, конечно, кто хочет, может войти и смотреть…

Был свидетелем интересной бытовой сценки.

Мимо школьной ограды проходят две молодые девушки, в коротких жакетах, в тёплых платках.

— Идите на выборы! — крикнул им высокий стройный финн, теребя ещё как следует не пробившиеся усики.

Девушки хохочут, что-то отвечают.

— Боятся женихов! — громко выкрикивает человек с седыми усами и с трубкой в углу губ.

— Мы не скажем!.. Идите!..

Общий смех и говор. Девушки приостановились, говорят что-то, смеются и машут руками.

От Пекко узнаю любопытную бытовую особенность. Как оказывается, многие незамужние женщины Финляндии избегают участия в выборах только потому, что считают возраст свыше 24 лет неудобным для положения невесты.

В какой мере такая предусмотрительность распространена — сказать не сумею. Скажу только, что молодых женщин около урны я не видел. Может быть, это только случайность. Не подлежит сомнению только, что в общем финские женщины принимают весьма горячее участие в выборах: занимаются агитацией и распространением предвыборной литературы и всячески содействуют успешному ходу выборов.

Вспоминая о выборах прошлого года, много говорили об одном старике, которому минуло 95 лет от роду. Старик еле добрался до урны и при общем внимании опустил свой бюллетень. Рассказывали только, что он очень долго пробыл за ширмочкой, пока писал трясущимися руками имя кандидата. Рассказывали и о другом старике, калеке, которого внесли на руках в помещение выборной комиссии.

Из представителей дряхлого населения и мне удалось увидеть седую сгорбленную старуху. Говорили, что ей более семидесяти лет. Она пешком пришла на избирательный участок за пять километров. Я видел потом, как она шла по лесной дороге, возвращаясь домой. С белыми волосами, в белом платке на голове, она шла по лесной снежной дороге и представлялась мне каким-то символом северной окраины, с голубеющими снегами и седыми туманами.

* * *

Домой мы возвращались большой дорогой. Навстречу нам попадались избиратели: пешие, на лыжах или в санях. Встречались сани, в которых сидело по пять или по шесть человек, мужчины и женщины… Встретились сани, в которых сидели четыре женщины, а лошадью правила девочка-подросток. Это всё коллективные поездки на выборы из дальних углов прихода.