На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3)

Хорошая речь — это почти всегда диалог. Поэтому я сразу спросил, причем весьма остро, сколько в взводе человек имеет три золотых медалей вне зависимости от уровня? И разрешил стоять вольно, чтобы они могли мне отвечать.

Оказалось, что ни одного. Гм, но ведь надо что-то делать, товарищи! Смех один. А две золотых медали кто имеет?

Вот здесь уже оказалось много, целых… один! В сердцах быстро подошел нему, пожал руку. Прапорщик Иволгин, молодец, так держать!

Спортсменов, имеющих по одной золотой медали, оказалось пятеро, остальных медалей — четверо.

В целом, в принципе, неплохо, но если только это оценивать, как основу, от которой необходимо отталкиваться. Так и сказал. Одновременно сообщил, что льготы им, е сожалению, уменьшают, однако на всех уровнях поднимается денежная составная.

А для капитана Великанова с потлитотдельцами, могут еще отреагировать и поставить ножку, сообщил, что генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев считает, что нам надо развивать гуманитарную часть в разрез с классовой. С Западом надо бороться, но с мирными способами, например, в то же спорте и мы будем это делать, ведь партийно-комсомольская прослойка в взводе составляла почти 50% от общего числа!

Спортсмены от души захлопали, кто деньгам, кто переходу к мирной борьбе, а я смотрел на это холодными глазами. Наивные же эти ребята эпохи Перестройки, думают, что они станут добрыми и светлыми, так сразу все станет хорошо. Простодушные вы мои! Диалог Восток и Запад обязательно состоит из двух сторон, где один пока круглый дурак, а другой всегда циничный и нахрапистый.

Россияне это поймут, нотолько не сейчас и не эти, в первой четверти XXI века и уже их потомки, залив своей кровью территорию бывшего СССР. А вы… что вам объяснять, все равно не поверите.

Но, по крайней мере, против меня никто не выступал, косвенно, конечно, кто же в армии будет выступать против командира? А так, даже ни жестами, ни тоном, ни блеском глаз. Лишь один многомудрый спросил, много ли у меня мировых рекордов, а то все золотые медали у меня из провинции…

Я свободно ответил, что толи четыре, толи пять, уже не помню. И на этом урок математики окончился, поскольку у всех моих подчиненных рекордов такого уровня не было вообще. И о чем еще можно говорить?

А уже вечером я с маршалом авиации Кожедубом полетели в Москву. Я прицепился к нему по поводу высшего образования, и Иван Никитович не удержался. Видимо, чувствовал за собой определенную вину, ведь это он заставил меня быть комвзводом. Пообещал, что возьмет меня с собой и сам поможет прикрепиться на 1 курс, хотя уже первый учебный курс заканчивался.

Причем, полетели мы не рейсом «Аэрофлота», а на грузопассажирском самолете МО СССР. Летчиков маршал авиации придавил своим моральным авторитетом лучшего воздушного снайпера времен Великой Отечественной войны, а военным бюрократов маршальскими погонами. Попробуй, не пусти такого высокопоставленного военного, пусть и почти в отставке.

И я тут, так сказать, то ли адъютант, то ли еще кто, попробуй, спроси у этих сердитых военачальников, не говорящих, а гавкающих. Отправит еще куда очень подальше с прескверной служебной характеристикой. Страна ведь большая и должностей на ней много.

В общем, полетели мы в небольшом отеке, отгороженным какими-то грузами. Больше никого не было, а из летного экипажа один только раз появился бортинженер, спросил, не хочет ли товарищ маршал чаю, у них индийский.

Точно официант, натура у них такая. Кожедуба он тщеславно поздравил, будто не зная, назвал общевойсковым званием Маршала Советского Союза вместо маршала авиации (генерал армии по общевойсковому званию), чай предложил очень дефицитный для того времени — индийский. А вот спутника его совсем не заметил, не велика шишка, от пола вершок.

Хотя я и не обиделся, но с облегчением вздохнул, когда маршал авиации небрежно отмахнулся рукой, мол, не надо. А уж потом под волшебное вино из фляжки Кожедуба говорили о всем и очень откровенно, благо два мощных двигателя хоть и гудели, но не сильно. Как раз, им не мешали, но подслушивать не давали.

— Горбачев, как белены объелся, — жаловался собеседник, — уничтожает даже то, что никак не угрожает Западу и те даже и не требуют. Готов страну до нищеты довести. Зачем ему, не понимаю!

— Михаил Сергеевич настоящий западник, — включился во мне исторический аналитик, — их во всю историю страны было два — Петр Великий и Горбачев. При том, у Петра хоть немного тормоза срабатывали, а нынешний генсек гонит напропалую. Это плохо кончится.

— Для кого? — невесело попросил уточнить Иван Никитович, — стране или этому развеселому баюну?

— Обоим, — жестко сказал я, — СССР развалится, а Горбачева отправят на пенсию.

— Расстрелять бы его, — махнул маршал авиации расстроено. — ну да ладно. Нам-то чего делать, как спасти страну от этого раздолбайства?

— Боюсь, что ничего, — ответно вздохнул я, — хоть сейчас марксистская наука не в моде, попытаюсь опираться именно от него. Объективный ход развития идет, не находясь в зависимости ни от чего. Тут ничего не сделаешь.