На лыжне попаданец Ломаев (Лыжню! – 3)

У Кожевникова, видимо, было что сказать, но перед этим он еще раз поглядел мишени, отодвинув подальше из-за старческой дальнозоркости.

— Вот, товарищи спортсмены, шесть пуль из автомата Калашникова, семь пуль из ТОЗ. Все десятки! И вы, как не только воины Советской Армии, но и как профессиональные биатлонисты обязательно должны брать у вашего командира. Товарищ Гаврилов, вас это касается в первую очередь. Ведь и талантлив, и здоровьем крепок, а пока ни одной медали.

Надо тщательно смотреть на товарища Ломаева. Почему он на год младше, а столько имеет медалей, причем наивысшей пробы. Почему, наконец, он командир взвода, а вы, как я понимаю, даже не рассматривались. Задитесь, товарищ Гаврилов, — посадил он, наконец, потеющего прапорщика, сто раз мысленно обругавшего себя за не вовремя сказанные слова.

— И вы, товарищ Ломаев, — повернулся Кожевников ко мне. Я быстренько соорудил на лице нейтрально-почтительное выражение, думая, что и меня генерал-лейтенант будет ругать. Но нет: — я очень доволен вами. И не только, как снайпером, тут даже говорить нечего. Открыто официально говорю, что прапорщик Ломаев едет на всеармейские соревнования без промежуточных отборочных этапов.

Я говорю о вас, как о командире взвода. Умудренный опытом, даже не знаю, правда, откуда, высококвалифицированный специалист, вы очень к месту. Товарищ Великанов, объявляю вам благодарность за такую селекцию!

— Служу Советскому Союзу, товарищ генерал-лейтенант! — удивленно поблагодарил его командир роты. Начальник штаба армии был известен своей скупостью на благодарности, а тут вдруг сподобился на ровном месте. Хотя капитан все равно был рад. Благодарность от командира, особенно такого высокого, всегда положительно влияет на аттестацию.

— А вам, товарищ Ломаев, я торжественно обещаю — получите любое призовое место в любой категории, в июле — августе станете младшим лейтенантом. Ну и с получением высшего образования лейтенант придет сразу!

Ха, тоже пришлось благодарить и клясться в любви родине. Хотя, я лично ничему не удивлялся. Сосредоточенное внимание Горбачева, пусть и невольное и совсем неодобрительное, привело к нечаянному повышению в недалеком будущем. А меткость моя, пусть и была еще одной причиной, но я думаю, к такой щедрости не привела бы. А тут раз тебе.

Генерал-лейтенант Кожевников с адъютантом ушли. Должность начальника штаба армии не такая уж и синекура, чтобы болтать с младшими офицерами. А я повел взвод к следующему мероприятию. Оно, конечно, мое подразделение — не армия, но времени тратится много.

Так и шли дни. Все понимали, что весенне-летний период — это, по сути, второстепенное время, которое просто должно пройти, это его главная роль. Но мероприятий здесь было очень много. С утра гимнастика, которая в армии обязательна и для рядовых, и для прапорщиков, и для младших офицеров, и даже званием повыше. А для спортсменов нашей роты, даже нашего взвода — еще и дольше и значимее.

Не хочу хвастаться, но это благодаря мне. Разумеется, я сначала доложил по команде. Великанов опять удивился, но разрешил. Ну а затем я «осчастливил» подчиненных. Речь, главным образом, шла о выносливости, гибкости и силе. Многоватенько категорий, но и упражнения были сложными и поначалу непонятными, пришедшими из XXI века.

Если бы не армейские порядки, зуб даю, был бы бунт. А так все окончилось бухтением ребят втихомолку, хотя я обо всем знал от «доброжелателей». Но уже через месяц они успокоились, атело их немного, но заметно развилось. На спортивной спартакиаде внутри спортроты наш первый взвод взял практически все медали. Значимость у них, конечно, ха-ха, на уровне роты, но тем не менее.

Все — и в моем первом взводе, и во втором недоспортсменов, и третьем совсем не спортсменов — это приняли как должное. Ха, спортсмены состава «А». Сравнили жеребца и быка и заплакали, а кое-кто и заликовал втихомолку.

Пришлось в присутствии командира спортроты капитана Великанова разжевать все до примитивного уровня и показать на наглядных примерах, как они развились. На их же телах, кстати. Даже комроты удивился от такого объяснения.

Ну а после «утренней» гимнастики в полтора — два часа шло наше все в летний сезон — бег. На максимальный уровень я взвод не выводил. Но даже относительно слабые в первом взводе (для остальной спортроты — самые слабые по сравнению с ними) легко, без какого-то дискомфорта проносили эти десять километров. Нет, разумеется, они и раньше их пробегали, но теперь с хорошими показателями во времени и им не надо было почти несколько часов приходить в себя.

А самые лучшие во главе, м-гм, со мной (сам себя не похвалишь…) пробегали уже двадцать километров в таком же состоянии. А это, между прочим, уже девять человек, почти треть взвода! Даже нахмурился от понимания, что из-за этой поездки в Москву такие важные и необходимые процессы срываются.