На маленьком острове

А вон пучеглазая камбала. Ничего не понимая, она тупо уставилась на лампочку, на мгновение застыла, пошевелила, будто бранясь, ртом и пошла, поплыла в сторону.

А до чего красиво выглядит в воде морская трава! Юло привык ее видеть выброшенной штормом на берег, темной, увядшей, перемешанной с песком. Совсем другое дело — живая. Она сочная, зеленая, словно лучшая отава на лугу.

Перегнувшись через борт и вглядываясь в воду, Юло думает о том, как неповоротливы и тяжелы по сравнению с обитателями моря те, кто живет на дне. «Ведь вот шаг — самое простое движение. А что такое, если разобраться, один шаг? Это означает, что нужно оторвать ногу от палубы, согнуть в колене, согнуть в ступне, перенести немного вперед, опустить, выпрямить и стать на подошву. Вот что такое один шаг! Белочка до чего легкая и ловкая, но чтобы взобраться на дерево, ей нужно тысячу раз перебрать всеми своими четырьмя лапками, тысячу раз цепляться коготками и отрывать их от коры, помогать себе хвостом-парашютом… А вон той салакушке ничего не стоит подняться на высоту самой высокой сосны или опуститься вниз. Чуть шевельнула плавниками — и пожалуйста: была на дне, сейчас — на поверхности. Еще одно движение — и вот: была около кормы, сейчас — около носа. А ведь для нее это такое же расстояние, как для меня стометровка. Пробеги я стометровку! Ого! Не отдышусь сразу».

Юло не спрашивает себя, почему это так. Он знает: секрет в том, что обитателей моря окружает вода, а нас — воздух. Вода плотная, она поддерживает всех, кто находится в ней, делает их легкими. Сколько раз он проверял это, когда купался! Сколько раз поднимал в воде такие булыжники, какие на земле вчетвером бы не поднять! А как легко в воде нырять, подниматься, опускаться! Будто не весишь ничего.

Еще думал Юло о том, что растениям и животным, живущим в море, не приходится страдать ни от летней жары, ни от зимних холодов. Палит ли солнце или море покрыто льдом — все равно: температура воды на глубине почти не меняется. Зимой от морозов сколько птиц и зверюшек гибнет, летом сколько растений от жары сохнет, а рыбам и водорослям нечего бояться ни мороза, ни зноя.

И с пищей обитателям моря легче. Многим из них даже заботиться о ней не надо: пропускают через жабры воду, а в воде полным-полно крохотных, не видных нам, водорослей, рачков, червячков. Это все равно, как если бы мы получали пищу вместе с воздухом, который вдыхаем.

Много еще всяких интересных мыслей мелькало в голове «товарища Язнаю», пока он глядел в освещенную морскую глубину, но все они разом вылетели, словно их ветром сдуло, как только Юло услышал голос Марти.

— Килька! — кричал Марти. — Смотрите, смотрите — килька на свет идет!

Килька это или не килька, сверху не разобрать даже Марти с его рысьими глазами, но то, что к лампе со всех сторон собирается мелкая шустрая рыбешка, видно всем. А что же это еще может быть? Конечно, килька!

Сначала в светлой воде появилось несколько быстрых теней. Потом рыбки замелькали десятками, потом сотнями, еще через несколько минут — тысячами. Они приближались к белому светящемуся шару, возбужденно суетились и, будто найдя свое место, начинали кружить, кружить…

Рыбья толпа становилась все гуще. Скоро сборище стало таким, что яркие лучи семисот пятидесяти электрических свечей, заключенных в стеклянном шаре, не могли пробиться сквозь живую массу. Рыбы создали на некотором расстоянии от лампы плотное, равномерно движущееся кольцо. Казалось, будто какой-то невидимый механизм без остановки, без передышки вращает и вращает сомкнувшуюся в круг молчаливую стаю.

— Да, картина!.. — прервал молчание Густав Манг. — Оторваться нельзя… Сколько рыбачу, такого не видал: рыба сама пришла к нам. Только черпать успевай.

— Я живу подольше твоего, Густав, — сказал Николай Леппе, — но тоже скажу: чудеса! Чудеса и чудеса!.. Это что же такое получается? Не надо рыскать по морю, не надо искать рыбу, не надо втемную забрасывать сеть и ждать, повезет или нет. Тут все тебе видно, все ясно. Стоишь, словно хозяин перед садком: бери, вся рыба твоя!.. Довелось же дожить!

Сказав так, старик закашлялся. Вместе с привычным кашлем к нему вернулось привычное настроение: восторженных излияний как не бывало. Взглянув на Андруса, на мальчиков, не отрывавших глаз от воды, он сердито захрипел:

— Работать, работать! Тут не кино! Пока смотреть будете, рыба покрутится и уйдет.

— Не уйдет, дедушка Леппе! — весело зазвенел голосишко Марти. — Инженер Соколов говорил, что кильку от света хоть палкой гони — не уйдет.

— Во всем разбираются, обо всем мнение имеют! — проворчал Леппе и снова яростно закашлялся.

Марти уже заметил: старик кашлял тогда, когда не находил подходящего ответа. А тут не спорить же ему было с самим Федором Алексеевичем! Ведь на Вихну всем известно: столько, сколько инженер знает о рыбах и море, никто не знает.

Однако хоть и не уйдет килька, а без конца любоваться освещенным морем тоже не дело. Не для того рыбаки находятся здесь.

— Как, Андрус, поднимем, пожалуй? — сказал бригадир.

— Конечно, дядя Густав, не будем время терять.

— Тогда взяли!