На мели

– Может, выдвинешь еще какое предположение, Герман? – саркастически ухмыльнулся Моррисон. – Подумай, отсюда до доктора далеко.

Ингрем молчал. Если самолет улетит, то больше уже не вернется. Моррисон повернул голову в сторону Рей:

– Иди сюда, детка.

Руис быстро проговорил по-испански:

– Альберто, мне это не нравится.

– Заткнись, идиот, – зло рявкнул Моррисон на превосходном разговорном испанском, – он может тебя понимать.

Внезапный обмен репликами застал Ингрема врасплох, но он постарался придать лицу непонимающее выражение, надеясь, что ему это удалось.

– Да он ничего не понимает, – продолжал Руис, – а ломать женщине руку – низость.

Моррисон ответил, что сломает, если понадобится, и одну, и другую, и еще кое-что сделает, причем описал это достаточно подробно. Испанский язык очень красив, но по возможности яркого описания жестокостей и непристойностей, пожалуй, превосходит английский. В глазах Руиса мелькнуло отвращение. Ингрем понял, что проверяют его знание языка, и ухитрился сохранить непроницаемый вид. Он надеялся, что миссис Осборн не знает испанского, а если и знает, то лишь в объеме школьной программы.

– Ну вот видишь, – сказал Руис, – он ничего не понял. Слушай, неужели придется сделать это?

– У нас нет выбора. Может, хочешь вернуться? – резко спросил он.

– Как все это неудачно. Ну что ж, раз мы должны... – развел руками латиноамериканец.

– О чем это вы совещались? – вмешался Ингрем.

– О том, какую руку ломать сначала, – охотно пояснил Моррисон по-английски. – А звук при этом какой, если бы ты знал! Только вот, наверное, ее вопли заглушат его. Ну, давай начнем, красотка. – Он шагнул к Рей, схватил ее за запястье и начал заводить руку назад.

– Ладно, – мрачно сказал Ингрем, – я позвоню пилоту.

Моррисон улыбнулся и отпустил женщину:

– Давай бери микрофон.

Ингрем снял микрофон с рычагов и этим включил передатчик. Зажужжал преобразователь частоты. Моррисон уже установил переключатель на 26-38. Ингрем нажал кнопку.

– Говорит “Дракон”, звоню на самолет Макаллистера. – Он не знал опознавательные буквы самолета. – “Дракон” к Эвери, ответьте, пожалуйста.

Какое-то мгновение стояла напряженная тишина, затем из громкоговорителя раздался голос пилота:

– Эвери к капитану Ингрему. Как там у вас? Все в порядке? Прием.

Моррисон кивнул. Ингрем начал говорить в микрофон:

– Все нормально, думаю, можно попытаться снять яхту с мели, используя якорь. Мы решили остаться на борту и попробовать перегнать ее в Ки-Уэст. Прием.

– Вдвоем остаетесь?

– Да. Прием.

– Вас понял. Если будут трудности и захотите, чтобы я вернулся или выслал судно, позвоните в Майами связисту морского флота. Сможете?

– Да, у нас есть этот канал.

– Прекрасно. А что случилось с ворами, можно сказать?

Моррисон покачал головой и левой рукой махнул в сторону моря. Ингрем, стиснув зубы, отвел взгляд.

– Нет, наверно, просто бросили ее.

– Хорошо. Если это все, то я взлетаю, счастливо оставаться.

– Спасибо. Говорит “Дракон”, прием окончен.

Капитан положил микрофон на место. Жужжание преобразователя частоты затихло. Что теперь с ними будет? Ясно, что Эвери воспринял внезапное изменение планов миссис Осборн спокойно. Вопрос о плате за чартер не поднимался, предполагалось без слов, что счет будет выплачен, как только яхта вернется в Ки-Уэст. Пройдет не меньше недели, прежде чем задумаются, куда подевались капитан и владелица яхты.

– А что вы собираетесь делать с нами? – спросил Ингрем.

– Ничего, – ответил Моррисон, – получите свою яхту обратно, когда она нам перестанет быть нужна.

– И когда это случится?

– Как только доставим груз на место.

– Но это киднеппинг. Можете получить вышку. Не настолько же вы тупы, чтобы...

– Заткнись, – оборвал его Моррисон. – Иди наверх. Мне надо, чтобы ты был там, когда самолет будет взлетать.

Они поднялись по лестнице и встали на палубе у кокпита, в спину им смотрел из люка ствол автомата.

– На самолет глядите, а не по сторонам, – прорычал Моррисон.

Они послушно следили за взлетом амфибии. Сначала, разбрасывая солнечные зайчики, повернулся один из пропеллеров. Потом раздалось чихание и рев двигателя. Заработал второй мотор, амфибия заскользила по воде. Руис побаивается, подумал капитан, но что толку. Командует здесь Моррисон, он очень опасен. Пока у Ингрема было одно маленькое преимущество – эти двое не знали, что он говорит по-испански.

Амфибия остановилась, развернувшись носом на север. Моторы взревели, и машина начала набирать скорость, прошла на милю западнее яхты, оторвалась от воды и скоро затерялась в воздушном пространстве. Ингрем почувствовал себя совершенно разбитым. Из люка позади поднялся Моррисон, а за ним Руис.

Гигант присел на угол палубной каюты с автоматом на коленях и сказал:

– Теперь давайте снимать посудину с мели. Что надо сделать прежде всего?

– Избавиться от балласта, – холодно ответил Ингрем.

– От какого такого балласта?

– Оружия. Выбросите его за борт.

– Не дразни меня, Герман. Автоматы переправим вон на тот островок...

Внезапно Руис вскрикнул по-испански: