На месте Валерии

Я смущенно потупилась. Адриан встал под душ. Я собралась с духом и последовала за ним. Очутившись сзади, я обняла его и уткнулась носом между лопаток, восхищаясь изумительно гладкой кожей.

— Можно узнать, что с тобой такое? — спросил он, поворачиваясь ко мне весь мокрый, с едва заметной улыбкой.

— Я очень соскучилась, — промурлыкала я, прижимаясь к его груди и кончиком носа поглаживая влажные волоски.

— Но мы ведь почти весь день провели вместе… — Адриан взял шампунь, но я отобрала у него флакон и попросила разрешения самой вымыть ему голову. — Ты не достанешь, — возразил он, когда я подняла руки, потянувшись к его волосам.

— Адриан… ты помнишь минет, который я делала тебе в душе на другой день после свадьбы? — Я засмеялась, представив ту картину.

— Помню, конечно.

Он сунул голову под струю воды, и мириады пузырьков пены побежали вниз, вслед за моими руками, по его груди, бедрам, а затем к промежности. Он коротко вздохнул, когда я коснулась его интимных мест.

— Ну как? Останемся при своих воспоминаниях или лучше мне освежить твою память? — прошептала я, играя роль обольстительницы.

Адриан открыл глаза: вода стекала по его лицу, волосы прилипли ко лбу. Я его знала. Он колебался, пусть и колебался лишь одно мгновение. Затем он решительно взял меня за запястье, мягко отстранил руку и сказал:

— Я все прекрасно помню. Тогда я был моложе, а теперь силы уже не те.

Не дождавшись от меня ответа, он наклонился, легко поцеловал в лоб и шепотом пожаловался на усталость.

А мне не давал покоя вопрос: с каких пор мужчины отказываются от орального секса, ссылаясь на усталость?

Больше мы к этой теме не возвращались. Он закончил водные процедуры и вышел. Я задержалась немного, пытаясь смыть мерзость, которая будто обволокла мое тело. Убедившись, что гнусное ощущение не проходит, я закрыла кран и вытерлась.

Когда я вынырнула из ванной комнаты, Адриан уже смотрел новости. Я отправилась на кухню, вынула из духовки ужин (сэндвичи с индюшатиной и сыром), села рядом с мужем на пол и протянула ему его порцию.

За ужином он сидел тихо и молча жевал. Я отрешенно отщипывала крошки от бутерброда, обдумывая, как поизящнее подобраться к главному. Наконец, набравшись смелости, я кашлянула и заговорила:

— Когда ты понял, что я считала Алекс парнем? Никаких претензий, только…

— Сегодня утром, — ответил он, не глядя в мою сторону. — Но вы ведь раньше не встречались.

— Нет.

Разговор снова прервался.

— Она очень красивая.

— Надо думать. В таком возрасте все красивые, — отозвался он.

В таком возрасте все красивые? Не хочет ли он сказать, что в моем возрасте женщины уже бывают не красивыми, а всего лишь хорошенькими?

— И она очень сексуальная.

Адриан молча кивнул.

— Она кажется тебе привлекательной?

— В это время суток самой привлекательной мне кажется кровать, Валерия.

— Ясно. — Кровать, но не я.

Он посмотрел на меня строго, без тени улыбки:

— И зачем?

— Что?

— К чему эти расспросы? — Он отвернулся от меня и вытер руки салфеткой.

— Ни к чему, мне просто хотелось поболтать. Я весь день просидела одна, с тех пор как ты ушел.

Последовала пауза, и мне показалось, будто он собирался сказать нечто важное, но все свелось к обычному ритуалу.

— Я устал. Ты ведь не против помыть посуду?

— Нет, не против.

И, не добавив больше ничего, Адриан встал и пропал из поля зрения. Он скрылся за ширмой, отделявшей крошечную гостиную от спальни, — мы расставляли ее, когда кому-то из нас требовалось уединение.

Я помыла тарелки и прибрала кухню. Усевшись под лампой из «ИКЕИ», я рассеянно листала глянцевый журнал, но мысли мои были очень далеко.

Что-то пошло не так… Хотя не стоило себя обманывать, следовало честно признаться: уже давно что-то шло не так. Вот только что именно?

Лола слышала, как в глубине квартиры звонил мобильный, но не собиралась отвечать на вызов. Она ничком лежала на кровати. В конце дня Серхио повел себя грубо — закрылся с ней в пустом кабинете и потребовал, чтобы она прекратила преследовать его взглядами. Угроза читалась ясно: «Если ты не можешь работать, ничего не меняя, то есть два варианта: или ты уходишь из конторы, или от тебя ухожу я». В ту минуту Лола мечтала кастрировать его и сделать из кожи кошелек.

Она разозлилась, поскольку вообще не терпела подобных нападок, а уж тем более от него. Если бы Лола взяла себя в руки и подумала, то обязательно поняла бы, что способна изменить ситуацию, взяв ее под контроль. Раз Серхио позволил себе шантажировать ее, ничто не мешало и ей ответить ему той же монетой.

Удачные реплики всегда приходили ей в голову лишь спустя два-три часа после стычек с ним. Последний раз Лола внешне сохраняла хладнокровие и высоко держала голову, чтобы не дать повода Серхио почувствовать превосходство, но в глубине души она трепетала от ужаса при мысли о разрыве с ним.