На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

Где ясный стан? Где прямизна речей, —

Запутанных, как ЧЕСТНЫЕ зигзаги

У конькобежца в пламень голубой,

Железный пух в морозной крутят тяге,

С голуботвердой чокаясь рекой

Где ясный стан? Де прямизна речей, —

Запутанных, как ЧЕРТНЫЕ зигзаги

У конькобежца в пламень голубой,

Железный пух в морозной крутят тяге,

С голуботвердой чокаясь рекой

В пользу такого варианта говорит, во-первых, то, что буквы «Р» и «С» перепутать даже в очень неразборчивом почерке крайне сложно, во-вторых, то, что простое и часто употребляемое слово «честный» заменено на неологизм (обычно именно с неологизмами у машинистки возникали проблемы), и, наконец, в-третьих, то, что напечатанное в «гихловском» списке слово ничуть не менее осмысленно, чем привычное, а, быть может, и более. Речь Белого сравнивается не с запутанной траекторией движения честного конькобежца, а с начерченными на льду следами коньков. Определение зигзагов как «честных» вызывает некоторое недоумение, тогда как указание – с помощью отглагольного прилагательного или причастия – на то, что зигзаги были начерчены, скорее проясняет группу образов. Впрочем, решение о значимости и учете (или неучете) разночтений остается за публикаторами.

2. «Воспоминания» или «Восьмистишия»

Но продолжим рассмотрение «гихловского» списка, содержание которого не исчерпывается стихотворением «10 января 1934 года». Напомним, что вслед за стихотворением памяти Белого, занимающим только два первых листа машинописи, на листе 3 и листе 4 напечатан – под заглавием «Воспоминания» – цикл из четырех пронумерованных латинскими цифрами стихотворений: I. «Люблю появление ткани…»; II. «О, бабочка, о, мусульманка…»; III. «Когда уничтожив набросок…»; IV. «Скажи мне, чертежник пустыни…».

Эти четыре стихотворения вместе с еще семью в 1935 г. были занесены Н.Я. Мандельштам в так называемый «ватиканский список» под общим заглавием «Восьмистишия». «Ватиканский список» и его машинописные производные легли в основу всех современных публикаций 11 восьмистиший, начиная с первой полной публикации С.В. Василенко и Ю.Л. Фрейдина в сборнике «День поэзии. 1981» [Мандельштам Н.Я., 198—201]. «<…> „Восьмистишия“ <…> представляют собой не цикл в буквальном смысле слова, а подборку. <…> В этой искусственной подборке порядок не хронологический, и окончательно он еще установлен не был», – считала Надежда Яковлевна, предлагая при определении порядка следования стихотворений «идти от семантики» [Мандельштам Н.Я., 236—238]. В «Полном собрании стихотворений» [Мандельштам 1997] и «Сочинениях» [Мандельштам 1990] они печатаются «в последовательности, обоснованной И.М. Семенко [250] и согласованной с Н.Я. Мандельштам» [Мандельштам 1990, 539]. Интересующие нас восьмистишия идут в них под номерами 2, 3, 6, 9. [251]

Хранящаяся в РГАЛИ машинопись четырех восьмистиший-воспоминаний издавна была известна и доступна специалистам. Однако почему-то и в «Полном собрании стихотворений», и в «Сочинениях» Мандельштама ошибочно указано, что она поступила «в редакцию „Красной нови“» [Мандельштам 1997, 595; Мандельштам 1990, 529]. Таким образом, один документ стал восприниматься как два – причем никоим образом между собой не связанных и даже лежащих в фондах двух разных учреждений. Откуда взялся фантом «Красной нови», непонятно. Чтобы его развеять окончательно, повторим еще раз: и стихотворение «10 января 1934 года», посвященное «Памяти Б.Н. Бугаева /Андрея Белого/», и четыре восьмистишия, объединенные в цикл «Воспоминания», напечатаны на четырех листах одной и той же машинописи, хранящейся, безусловно, в фонде Государственного издательства художественной литературы.