На меже меж Голосом и Эхом. Сборник статей в честь Татьяны Владимировны Цивьян

См.: Святая Русь. Стихотворение К.П. Вяземскаго. Изданное в пользу Второй Адмиралтейской Школы, состоящей под ведением Женскаго Патриотическаго Общества. СПб.: В тип. экспедиции изготовления гос. бумаг, 1848. 8 с. Ценз. разр. 19 мая 1848 г. Печаталось также в «Журнале для чтения воспитанникам военно-учебных заведений» (1848. Т. 72. № 288). Экземпляр этого издания находился в библиотеке императрицы Александры Федоровны.

106

Жуковский читал стихотворение «Святая Русь» по газетной публикации: Санктпетербургские ведомости. 1848. № 100. К сожалению, его письмо к Вяземскому от 23 июля /5 августа 1848 г. не было воспроизведено в издании: [Переписка]. В результате полный текст письма до сих пор недоступен читателям.

107

Это была уже сложившаяся практика: многие письма Жуковского, где затрагивались актуальные политические проблемы, публиковались в виде статей в периодической печати. Нередко инициатором публикаций был царственный ученик поэта – великий князь Александр Николаевич. В данном случае текст Жуковского также печатался по инициативе цесаревича, но поправки в него вносились под личным руководством императора Николая I [см.: Переписка, 61].

108

Благодарю Т. Гузаирова за сведения о точной дате первой публикации: 1848. 21 сент. № 207. С.И. Панов любезно предоставил мне подготовленную им для Полного собр. соч. Жуковского в 20 т. копию автографа письма-статьи: РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 1. Ед. хр. 1909 в. Сравнение автографа с опубликованным текстом показывает, что кроме сокращения подробностей личного характера, естественных в письме, но несущественных для публики, статья подверглась значимой идеологической правке (был исключен важный фрагмент рассуждения Жуковского о реформации). Благодарю С.И. Панова за предоставленный мне ценный материал.

109

Мы оставляем в стороне известное стихотворение Жуковского 1848 г. «К русскому великану», которое подверглось правке со стороны Тютчева, критике Вяземского и вызвало ответную полемику автора (см. комментарий Ф.З. Кануновой в изд.: Жуковский 2000, 733—735), поскольку оно не касается проблемы Святой Руси.

110

Эта сторона стихотворения не встретила полного сочувствия Жуковского. Его правка, Вяземским не принятая, показывает, что Жуковский стремился смягчить пафос, зачеркнув 21, 22 и 25 строфы и заменив в 11-й строфе «громких дел» на «дел твоих», заметив: «Этим хвастаться не нужно» [цит. по: Панов].

111

Исправляем принятые в советских изданиях строчные буквы в словах, относящихся к Творцу, на естественные для Хомякова прописные.

112

Однако напомним, что в патриотической публицистике эпохи 1812 г. эта формула существовала в несколько иной огласовке: «Бог. Вера. Отечество» [РВ 1811, № 8, 71].

113

Вяземский, разумеется, помнит, что призывает Бога не на русском, а на церковнославянском языке – «живой ветви от корня славы» (парафраз любимой Шишковым этимологии «славянин» от «слава»).

114

Характерно при этом, что Вяземский своего «шишковизма» не замечает и в письмах корит за него Жуковского, использовавшего выражение «известны всем и каждому», как напоминает Вяземский: «введенное в употребление манифестом Шишкова и за которое бесился Дмитриев» [Переписка, 42]. Понятно, что мы имеем дело не с переходом Вяземского в стан «архаистов» (сами понятия «шишковизма» и «карамзинизма» уже принадлежали истории), но со своеобразной логикой полемического текста, когда одно высказывание тянет за собой другое, а также с «памятью языка» эпохи 1812 г.

115

Не менее симптоматично и совпадение в критике западной философии. Выражение Вяземского «надменные ученья / Плоды лжемудрости и тьмы» [Вяземский, 311] – это почти парафраз любимой формулы С. Глинки «лжеумствователи осьмагонадесять века» [см., напр.: РВ 1812, № 2, 28].

116

Ср. правку Жуковского: «…в сем нареченьи / Сам Бог ей путь предуказал» и его комментарий: «После значенье надобно необходимо чего значенье; как я поправил, кажется точнее» [цит. по: Панов].

117

Ср. правку Жуковского: «И в мире свой свершая путь / Перед людьми…» [цит. по: Панов].

118

При этом Жуковский совершенно забыл о собственных строках в «Орлеанской деве», где Франция называлась «святой землей» и говорилось об особом покровительстве ей Провидения [подр. cм.: Киселева 2002, 140—142]. Забывчивость вполне симптоматичная: в «Орлеанской деве» шла речь о монархической Франции, о спасении законного короля и престола простой крестьянкой, ставшей орудием Провидения, а в статье речь идет о революционной Франции, поправшей законную власть.

119