На моей луне

Спасает от смерти, от страха, от треснутой белизны безгранично-бездонного потолка. Спасает от копоти чёрной, спасает от всех, от самого себя — убегает; быстро и далеко, так, что не найдёт никто, не найду и я. Не найду.

Потеряйся.

Я устал тут быть, запутался в собственной скорби, как в полотенце после горячей ванны. Я падаю ниц, кажется, кто-то царапает грудь изнутри. Захлёбываюсь в избавлении, в следах этой поданной сгоряча смрадной небесной манны.

Я уже делаю, пускай маленький, но шажок. Чувствую, как под кожей свербит стрела-не стрела. Ну и пусть уже трескается то, что должно. Пускай лопнет уже, наконец, и оставит.

Мне так больно, так тошно, мне навязчивый голос внутри всё кричит и кричит. «Он не твой; он ничей», — говорит. Говорит. Мне не слышно себя из-за плотных дверей. Мой пейзаж весь разрушен. В нём краски смыл растворитель. Отойди, прошу. Мой дом — теперь не твоя обитель.

Отпущу. Уходи. Уходи и не жди прощения.

Не возвращайся больше. Не листай страницы, не кидай меня в вязкое прошлое. Я сниму с себя оболочку сползшую. Не касайся меня, тут и так без тебя всё тошное.

Я пущу. Отойди, пожалуйста. Не ходи по остаткам былой моей святости; не ходи, не ступай больше в линию тонкую. Для тебя это, знаю, покажется малостью. Так иди и не отравляй мне воздух.

Я так сильно скучаю, Боже, только иди и забудь номер этой квартиры. Не вспоминай лицо моё, если вдруг что-то способен помнить. Вырежи в сердце своём металлическом мёртвыми буквами. Я не жду. Я устал по ночам повторять твоё имя.

Уходи. Я пойму.

Я тебе всё давно простил.