На мой взгляд: размышления в темноте

Нечто подобное вы можете испытать, общаясь с глухими людьми. Предположим, вы захотели вполголоса обменяться несколькими фразами с товарищем в полной уверенности, что глухой вас не услышит. Услышать он, конечно, не может, но легко поймет по движению губ каждое ваше слово. Кстати сказать, известны случаи промышленного шпионажа при помощи этого приема, когда материалы секретных совещаний фирм становились легкой добычей конкурентов. Главное — найти удачную позицию снаружи здания, где проходит совещание, чтобы через окно в бинокль наблюдать за лицами, а точнее, за губами выступающих.

В курьезной ситуации однажды оказался известный артист В. Трошин. Как-то певца пригласили выступить на концерте, где зрителями были инвалиды по зрению и их сопровождающие. Артист попросил зал подпеть ему. Дело обычное. Пел он «вживую» и, видимо, хотел, с одной стороны, ощутить власть над залом, а с другой, может быть, приглушить некоторые шероховатости исполнения, неизбежные в этих ситуациях. Зал подпевал плохо. Это озадачило Трошина, он явно обиделся. Замечу, что я удивился не тому, что он обиделся, а тому, что он даже не попытался скрыть своей обиды. Впрочем, эстрадные звезды, даже бывшие, как и восток — дело тонкое! А пассивность зала объяснялась просто. Слепые люди и не подумали подпевать. Запеть — значит заглушить артиста, отвлечься от слухового восприятия. А хотелось услышать каждое слово, уловить каждый штрих исполнения любимого певца. Сопровождающим же было достаточно зрительного контакта со знаменитостью, и они были не против подпеть, но, видимо, с музыкальностью дело обстояло не очень хорошо, а с текстами песен и того хуже. Знай все это, Владимир Константинович не принял бы случившееся так близко к сердцу. Конечно, всех за учебник дефектологии не усадишь. Но некоторым людям, чиновникам например, минимум таких знаний не помешал бы для их же собственной пользы.

В советское время было проще. Государство постоянно что-то делало для инвалидов, поэтому и чиновники, и сами инвалиды привыкли к определенной схеме взаимоотношений. И у тех, и у других сложились некие стереотипы поведения, отступать от которых было не принято. Сегодня положение меняется; инвалиды вынуждены чаще напоминать о себе, значит, чиновникам следовало бы активнее набираться опыта, учиться нащупывать ту самую «золотую середину», ту оптимальную дистанцию общения. Нельзя под воздействием эмоций давать нереальные обещания и тем самым загонять себя в угол, отдавая все «пространство» просителю. Оттеснить-то его потом на исходные позиции будет нелегко! Нельзя и заворачивать с порога незваного гостя, не оставляя ему вовсе никакого «пространства». Такой прием, кроме неприятного осадка в душе, ничего вам не даст. Так что секрет индивидуального подхода к инвалидам надо искать между этими крайностями. Главное — не выпускать из своих рук инициативу общения и не бояться неловких шагов из-за дефектологической некомпетентности. Тем более что посетитель их вполне допускает от вас и, значит, в значительной мере готов к ним. А если вы серьезно настроены на решение проблем, интуиция поможет вам найти верный тон, постепенно придет и уверенность в себе.

Но эти рекомендации, на мой взгляд, могут быть востребованы свежими, лишенными стереотипов людьми. Теперешних чиновников они вряд ли заинтересуют. Эта социальная группа просто не может быть гибкой и восприимчивой, так как привыкла самодовлеть, саморазрастаться, произвольно устанавливая правила игры. Видимо, корни этого чиновничьего монстра надо искать в нашем восточном элементе. Именно на Востоке правители, посылая наместников в провинции, разрешали им вместо жалованья кормиться поборами с населения. Эта схема в завуалированной форме дошла и до нас. Правительство для вида платит чиновнику какую-то зарплату, а тот в свою очередь делает вид, что вполне удовлетворен ею. Взяточничество же сохраняется как бы по умолчанию.