На мопедах по Африке

Самое интересное - это сакия - черпательное устройство, пережившее много столетий. На вертикально расположенной оси закрепляется деревянное колесо с колышками по внешней его стороне. Второе такое же колесо положено горизонтально, так, чтобы колышки верхнего колеса цеплялись за колышки нижнего. Они напоминают наши старинные зубчатые колеса. Когда первое колесо приводится в движение упряжкой волов, ось второго, вращаясь, заставляет двигаться цепь из ковшей, которыми и доставляется вода из глубины. Во всем сооружении нет ни одной металлической детали. Единственные материалы, которые здесь употребляются, - это дерево, лыко и кожа. И все же сакию видишь не так часто: немногие из феллахов владеют упряжками волов. Остальным приходится использовать силу своих рук.

Тамбур - сооружение, известное у древних греков под названием "Архимедов винт". Цилиндрическая деревянная бочка длиной почти два метра и диаметром полметра снабжена внутри винтообразными лопастями высотой 20 сантиметров. Весь аппарат устанавливается в наклонном положении. Нижний конец его погружен в реку, верхний поднят над каналом. Вал приводится в движение с помощью кривошипа. С каждым поворотом наверх подается два-три литра воды.

Но больше всего распространен шадуф, иначе говоря, колодец, из которого воду достают вручную в кожаных недрах. Ведро, прикрепленное к длинному деревянному шесту, привычным движением опускают в воду, затем оно взмывает вверх и опрокидывается в канал. Целыми часами, днями, а то и месяцами продолжается одна и та же тяжелая, монотонная работа - картина давно прошедших времен, карикатура на наш технический век.

Еще до сего времени в Египте и во многих других африканских странах заработная плата черных и коричневых рабочих значительно ниже стоимости нескольких капель солярки или бензина, необходимых для мотопомпы. Новые времена наступят здесь лишь после окончания строительства Асуанской плотины. Она будет давать достаточно электроэнергии, чтобы шадуф исчез навсегда.

ИНСТРУКЦИЯ И ЧАШКА ЧАЯ

Приятно ехать по зеркальной поверхности асфальтированного шоссе. Мимо одна за другой мелькают деревни. Картину оживляют ослы и верблюды. Навстречу то и дело попадаются машины, доверху нагруженные основным богатством страны - хлопком. Его начали сеять здесь в начале прошлого столетия. Хлопководство было ловким ходом английских империалистов. Оно позволило им прибрать к своим рукам всю экономику колонии. Когда феллах вместо хлеба сеял хлопок, государство было вынуждено импортировать продовольствие. Так спекуляция хлопком привела Египет в полную экономическую зависимость от Англии. Но времена изменились, век колониализма для Египта давно ушел в прошлое. Английский капитал утратил прежнее влияние, и молодая республика теперь сама устанавливает цены на свой хлопок - лучший в мире.

Дорога идет через поля и деревни, пересекая оросительные каналы; некоторые из них даже судоходны. Двое мужчин, обвязав плечи бечевой и низко сгибаясь, медленно тянут баржу. Мы быстро спрыгиваем с мопедов и бежим под откос, чтобы запечатлеть эту сцену уходящего века. Когда же мы возвращаемся к машинам, полевая полиция уже тут как тут, впрочем, как и всегда, когда в руках у иностранцев появляются фотоаппараты.

- Здесь фотографировать запрещено, недалеко находится полицейский лагерь!

Ссылка на то, что мы делали съемки в ложе канала, на несколько метров ниже уровня шоссе, в то время как полицейская застава расположена в полукилометре отсюда за изгибом дороги и притом скрыта стеной высоких кустарников, не помогает. Приходится идти на заставу. Нам становится не по себе при одной мысли о том, что будет с нашими аппаратами. К несчастью, заряженные в них пленки почти целиком экспонированы. Полицейские осторожно берут аппараты и сдают их на пост, где дежурный офицер извиняется перед нами в первую очередь за то, что плохо говорит по-английски. Разговор у нас как-то не клеится, мы используем как раз те слова, которые не знает он. Наконец нам удается внушить ему, что мы едем через Египет с мирными целями. На этом все кончается: никаких больше вопросов, никаких обысков, и мы получаем наши аппараты. Служебные дела окончены, и в офицере пробуждается гостеприимство хозяина: теперь мы должны обязательно выпить с ним чашку чая. Наши возражения, что нам, мол, надо спешить к мопедам, быстро отклоняются: для их охраны уже отправлена патрульная машина...

Во время паводка феллахи меняют свои занятия: из пахарей они превращаются в рыбаков. С сетями, натянутыми между двумя широко расставленными крепкими жердями, ходят они по затопленным полям. Лишь несколько пальм и глинобитных хижин торчат из воды, желтой от примеси глины. Дорога лежит выше и, словно плотина, прорезает искусственное озеро. При таких обстоятельствах трудно выбрать место для ночлега. Солнце давно зашло, и фары вырывают из темноты тропической ночи лишь узкую полоску дороги.