На морских дорогах

На следующий день от начальника пароходства Федотова я получил официальный приказ на ремонт в Совгавани и рейсовое задание. На теплоход пришел главный инженер пароходства Николай Георгиевич Быков. Он дал мне много полезных советов, очень пригодившихся во время ремонта.

Вечером меня ждал приятный сюрприз. Приехал мой старый друг, с которым мы плавали еще матросами, Александр Аристов. Он совершил знаменитый рейс третьим помощником на пароходе «Уэлен», вступившем в бой у берегов Австралии с японской подводной лодкой. Самураи напали на советское судно, надеясь на безнаказанность, но просчитались.

— Меня ранило в первой же атаке подводной лодки, — рассказал Аристов. — Четвертым выстрелом японцы разбили две лебедки, повредили палубную паровую магистраль, пробили в нескольких местах палубу. Осколки продырявили переднюю стенку надстройки. Взрывной волной свалило нашего капитана, ранило его в шею и правую руку. В общем, наделали нам японцы дел, и всего за полторы минуты. Потом лодка погрузилась. Но паша команда решила сражаться до последнего. Орудийный расчет занял места у орудия. Другие стояли у пулеметов.

— Время было светлое?

— Какое там, темнотища, время полуночное. Второй раз лодка всплыла через сорок минут и выпустила два снаряда. Никого не задело, если не считать матроса Луцика, которого струей воздуха сбило с ног и бросило на зарядный ящик. На этот раз мы успели восемь раз пальнуть из пушки.

…Третий раз лодка всплыла совсем близко — сто метров с левого борта. Но наши не зевали, пулеметчики сразу открыли огонь, лодка пошла на погружение. Успели выстрелить два раза из пушки. Второй снаряд угодил прямо в лодку, у переднего края рубки. В общем, угробили пиратов. Ты учти, военных у нас не было, сами управились.

— Кто пушкой командовал?

— Второй помощник Мель, а наводчиком был машинист Николаев, ну и пулеметчики не подкачали. И врач, женщина у нас, Сергеева, молодец, умело и быстро перевязывала раненых. Капитан Николай Никитич Малахов, несмотря на раны, находился на мостике до самого прихода в порт.

С утра начались заботы. Много предстояло сделать, чтобы мы могли уверенно совершить переход к месту ремонта. Но вот все позади. Теплоход был готов к походу в Совгавань. На борт погрузили кое-какое снаряжение для судоремонтных заводов и десятка три пассажиров.

В Совгавани я должен встать в плавдок, а после ремонта предстоял рейс в Америку. К полудню был вызван лоцман и дана заявка военным властям. Но выйти из порта не удалось. Тяжелый плотный туман покрыл все вокруг непроницаемой пеленой. Мы отдали якорь на внешнем рейде в ожидании хорошей видимости.

Итак, мечта моя сбылась — я получил неплохой теплоход и был счастлив. Мне и не снилось, сколько будет у меня неприятностей и трепки нервов на первых порах.

Несколько часов я работал в штурманской, проверяя карты и знакомясь с лоцией приморского берега. В штурманской было тихо. Два больших иллюминатора плотно задернуты зелеными занавесками. Четко, с металлическим звоном отбивал полусекунды хронометр.

Еще раз просмотрел список экипажа. Кроме Никифорова, старшего помощника, в нем значились: Николай Дудников — вторым и Роза Завельевна Гельфанд — третьим. Старший радист — Сергей Алексеевич Лукьянчиков. Хорошее впечатление произвел боцман Павел Андреевич Пономарев, из архангельских поморов, и плотник Владимир Апоницын. Секретарем партийной ячейки, как я говорил, был старший моторист Яков Сидорович Захарченко. Больше половины экипажа работали на теплоходе несколько лет, со времени его постройки, и судно знали превосходно.

Из разговоров еще в Москве и особенно здесь, во Владивостоке, с друзьями и знакомыми я знал, что Дальний Восток, хотя и значится тыловым краем, для моряков далеко не тыл. Те же минные поля с узкими фарватерами и плавающие мины. Моряков атакуют вражеские самолеты и подводные лодки. Здесь нет конвоев, суда плавают в одиночку рекомендованными курсами. В зависимости от груза каждое судно может очутиться в любом месте земного шара. Многие пароходы уже в этом году направлялись на запад из Америки по Северному морскому пути и на восток через Атлантику в Архангельск и Мурманск.

В 11 часов я лег спать. Уснул. И вдруг меня кто-то теребит за плечо. Открываю глаза.

— Вставай, Константин Сергеевич, старые друзья к тебе в гости.

Я поднялся и вышел в кабинет, чуть не столкнувшись с Дмитрием Григорьевичем Трофимовым. Я вспомнил, что из Архангельска во Владивосток пришли знакомые пароходы, с которыми пришлось повозиться на Двине в декабре 1942 года: «Сорока», «Ветлуга», «Мета», «Охта», «Алдан», «Шилка» и «Вологда». Эти суда были направлены на ремонт в Англию и пришли оттуда на Дальний Восток через Панамский канал. На одном из них вернулся на Родину Дмитрий Трофимов.