На морских дорогах

Как-то встретился с одним американцем, уже пожилым человеком. Много лет он был безработным. Теперь он мойщик оконных стекол. Каждый день, несмотря на свой преклонный возраст и скверное здоровье, он встает в четыре часа утра и работает до шести вечера.

– Теперь такое время, – говорит он, – когда я в день могу заработать в несколько раз больше, чем раньше. Кто знает, когда мне еще раз представится такая возможность? Я уже накопил немного денег.

Вечером улицы заполняются фланирующей толпой: американцы отдыхают после рабочего дня. Зажигаются рекламы магазинов, кино, отелей. По-прежнему, как и в былые, довоенные дни, американцы, подняв глаза, видят красочную, сверкающую огнями рекламу, убеждающую курить «только сигареты „Честерфильд“„ или пить „лучший, утоляющий жажду напиток кока-кола“. Но появились рекламы и военного времени. Они просят американцев „покупать облигации военного займа“. Они увещевают: „Покупайте только то, в чем вы нуждаетесь“. Они напоминают: «Платите ваши старые долги“. Поздно вечером я возвращаюсь на свой теплоход. Мои мысли далеко, там, где я оставил своих родных и близких, на моей Родине, все еще находящейся в огне войны.

Ни в какое сравнение не идут тяготы, понесенные во время войны американцами, с жертвами советского народа. Оставшиеся в тылу советские люди обеспечивали армию всем необходимым, работали по две смены, получая скудный паек, едва достаточный для поддержания жизни.

Утром мне нанес визит Менли С. Гаррис, президент и владелец моторной корпорации в Сан-Франциско, высокий пожилой мужчина с седыми, коротко остриженными волосами. За завтраком он спросил меня:

– Сколько штормовых дней приходится на переход из Портленда во Владивосток?

– Трудно сказать. На пути сюда мы не встретили ни одного спокойного дня. Но это было зимой, в июле может быть совсем по-иному.

– Я буду крепить паровозы на вашем теплоходе и хочу знать условия, в которых они поплывут к вам на родину.

– Как вы их будете крепить?

– Обыкновенно, тросами.

В моем воображении возник Великий океан во время последнего перехода.

– Думаю, это будет сложно, очень сложно. Даже невозможно, – заключил я.

Менли Гаррис рассмеялся:

– Успокойтесь, капитан, это шутка, крепление будет жестким. Я придумал оригинальный способ. Растяжками будут двухдюймовые круглые штанги. Я закреплю паровозы так, что в шторм, при крене в тридцать и даже в тридцать пять градусов, они не шелохнутся. Вот, посмотрите…

Менли Гаррис вынул из портфеля несколько чертежей на голубой бумаге и показал мне:

– Нажим или удар в 1 миллион 400 тысяч фунтов с каждой стороны паровоза мои крепления выдержат. Их девять. Для палубных креплений поставлю кованые скобы.

Американец замолк, заметив, что я внимательно рассматриваю чертежи.

Я прикидывал и так и сяк: вроде все продумано основательно.

– Как будто бы все хорошо, мистер Гаррис, однако я еще поразмыслю над вашими расчетами.

Предложить какое-либо иное решение мы не могли. Однако проверить надо. Придумывали люди сухопутные, а повезем паровозы мы, моряки, и от нашего внимания зависит и благополучная доставка груза, и наша жизнь. Если крепления хотя бы одного паровоза сдадут и он станет «играть» в штормовую погоду, вряд ли удастся спасти судно от гибели.

Менли Гаррис внимательно следил за мной и, вероятно, догадывался, о чем я думаю.

– Я понимаю. Конечно, надо вникать в каждую мелочь. Мы останемся на берегу и будем спать спокойно на мягких постелях, а вы повезете паровозы через океан.

– У нас, в Советской стране, есть хорошее правило, – сказал я. – Сложные вопросы мы обсуждаем на совещаниях вместе со всем экипажем. И сейчас пусть подумают и матросы и механики. Одна голова хорошо, а две лучше.

Менли Гаррис кивал головой:

– Превосходно, капитан… Но обратите внимание на эту вон шайбу, – он показал на чертеже. – Эта полусферическая шайба обеспечит некоторую свободу при жестком креплении. При вибрациях корпуса, ударах волны, при большом крене возникающие нагрузки более равномерно распределятся в узлах крепления.

Полусферическая шайба сыграла свою положительную роль. Конечно, палубной команде приходилось прикладывать немало труда, наблюдая за креплениями в морс, однако в первом рейсе и в последующих повреждений растяжек и узлов крепления не было. Время шло. Раздался звонок, буфетчица позвала к обеду.

В кают-компашш у нас обедал кто-то из механиков парохода «Перекоп». Во Владивостоке я краем уха слышал о перекопской трагедии. Сейчас узнал подробности.

Услышанное потрясло меня. На торговое безоружное судно в Южно-Китайском море напали японские самолеты. Несмотря на поднятые советские флаги, японцы дважды бомбили судно. Даже когда пароход тонул, бомбежка не прекратилась. Несколько моряков были убиты, некоторые тяжело ранены. Но на этом злодеяния японцев не окончились. Когда моряки спасались с гибнущего парохода на плотах и шлюпках, а некоторые бросались за борт в спасательных нагрудниках, японские летчики продолжали в воде уничтожать людей из пулеметов.