На Муромской дороге

– У лжи короткие ноги, – хмыкнул Портсигаров. – Я точно знаю, что украденная у Стингера цепь находится в вашем логове. Ты пойми, Васюкович, мистер Джульбарс человек с норовом и сотрудничать с нечистоплотными делягами, ворующими чужое имущество, он не будет. За державу обидно, ей богу.

– Ладно, – нехотя сказал хозяин. – Я попытаюсь выяснить, в чём тут дело.

Пока Васюкович ходил выяснять судьбу пропавшего амулета, Коля с Портсигаровым на все лады перемывали косточки коллег па шоу-бизнесу. Ну, ты смотри, что делается: вцепились в разнесчастную цепь, как в родную. Совсем наша творческая элита совесть потеряла.

– Может Стингер нам не соврал, – задумчиво почесал затылок Коля. – И цепочка действительно из юпитерианского золота.

– Не надо путать каймановские мифы с суровой российской реальностью, – запротестовал Портсигаров.

– Ты ведь сам только что убеждал Васюковича, что все статьи в «Комсомольском агитаторе» оплачивает каймановский шаман, – удивился чужой непоследовательности Балабанов.

– Ну, старик, – возмутился Портсигаров, – нельзя хватать за язык творческую личность, впавшую в экстаз. Наплести можно что угодно. Ты ещё скажи, что Джульбарс, это оборотень.

– Если цепь юпитерианская, то почему кобель не может быть оборотнем? – Ты мне мозги не пудри, переводчик, – рассердился Портсигаров. – И не путай мир виртуальный с миром реальным.

– А я и не путаю, – возразил Балабанов. – Это кто-то другой путает.

– Может, бес нас водит, – струхнул проникающийся каймановскими суевериями Коля.

Портсигаров с сомнением посмотрел на Джульбарса. Кобель взгляд шоумена выдержал и даже оскалился всей собачьей пастью. Оскал хоть и бил дружелюбным, но подозрений не развеял.

– Откуда взялась эта собака? – спросил Портсигаров. – Стингер привёл, – пожал плечами Балабанов.

Портсигаров с Колей уставились на Гонолупенко. Стингер смотрел на шоуменов подозрительно чистыми и честными глазами.

– Ху из Джульбарс? – спросил Коля заезжую знаменитость. – Джульбарс из оборотень, – не остался в долгу Гонолупенко. – Откуда он пришёл? Откуда он гоу к нам? Со стрит?

– Ноу стрит, – запротестовал Стингер. – Каймановы острова иес. – Что же он пришёл с островов по воде аки по суху? – поразился Коля. – Гоу волею шамана, – подтвердил Гонолупенко. – За амулетом. – Суеверия, – не поверил Каля.

– Может и суеверия, – согласился Балабанов. – Что ты хочешь взять со Стингера, у него три класса образования. Вырос в глухой деревушке, вдали от просвещённых умов. – Ладно, – оборвал спор Портсигаров. – Со стрит эта псина или с Каймановых островов, лишь бы с ролью он справился.

– Нет уж, позволь, – завибрировал Коля. – Я человек творческий, а потому жутко нервный, я должен точно знать-оборотень передо мной или собака?

– Вот полюбуйтесь на него, – возмутился Портсигаров. – А ведь среди просвещённых умов произрастал и не в глухой каймановской деревушке.

– Бережёного Бог бережёт, – сказал в своё оправдание Коля.

Возвращение Васюковича прервало дискуссию на самом интересном месте. Медийщик держал в руках искомую цепочку, при виде которой радостно взвыли Коля и Джульбарс. Причём Коля своего воя тут же убоялся, а Джульбарс выл, как ни в чём не бывало.

Портсигаров протянул уже руку за амулетом, но расторопный Васюкович тут же спрятал его за спину:

– Только после того, как Стингер и Джульбарс дадут мне зксклюзив. – Это нам раз плюнуть, – легко согласился Портсигаров. – Веди нас, провожатый в гнездо лжи и порока.

Пока шли по медийным коридорам Коля весь испереживался. И всю дорогу каркал в сторону Портсигарова обиженным вороном. – Втравит нас Васюкович в политику, помяни моё слово. – Да брось ты, – отмахнулся Портсигаров. – Самое обычное шоу: «Заезжая знаменитость и её собака».

Балабанов тоже заволновался: – А как я с собачьего языка переводить буду, я же на нём не бельмеса? – Вот кадры, – возмутился Портсигаров. – Не волнуйся, Васюкович сам переведёт.

Как вскоре выяснилось, волновался Балабанов действительно совершенно напрасно. В святая святых его даже не пустили, оставили млеть и переживать у порога. К чести медийщиков, дымом гостей они не травили, похабного вида вампирш на них не напускали. Всё было чинно и строго. Сам Васюкович сидел за столиком, напротив него посадили Стингера, обсыпанного пудрой, справа от звезды разместили мистера Джульбарса. Гонолупенко был на слова скуп и кроме «иес» и «никс фирштейн» ничего важного не сказал. Зато Джульбарс гавкал и выл беспрерывно.

– Как бы не ляпнул чего-нибудь лишнего, – переживал Коля. – Васюковичу пальца в рот не клади.

– Джульбарсу я бы палец в рот тоже не положил, – утешил его Балабанов. – Все-таки дог-оборотень.

– Какой там дог, – возмутился Коля. – Только камеру на него навели, так и завилял хвостом, как последняя дворняжка.

Хвостом Джульбарс не вилял, держался с достоинством, но разговорчивость его подводила. Гавкать он мог бы и поменьше.

– Как хотите, но не нравится мне эта затея, – возмущался Коля. – Джульбарсу с Васюковичем не совладать.