На Муромской дороге

– Я тебе так скажу, Стингуша, – говорил заплетающимся языком Портсигаров, – люблю тебя, как брата. Потому что ты чёрный, а не голубой. Должна же быть хоть какая-то мораль даже в том бардаке, где нам грешным выпало жить. Ты, как человек выросший на природе Каймановых островов, должен это понимать. – Ага, – сказал Гонолупенко. – В смысле – иес. Я только с гёрлс и вуменс, а с боями и мэнами никс фирштейн.

– Вот, – возликовал в сторону подошедшего Балабанова Портсигаров. – Два умных человека всегда друг друга поймут даже без переводчика. Потому как извращенец, он и на Каймановых островах извращенец, а мораль, она и в Америке мораль. – С Фидоренко мёня познакомь, – попросил Балабанов. – Говорят, интересная личность. – Это Фидоренко личность? – захохотал Портсигаров. – Сволочь хуже Запейкина, даром что извращенец он не сексуальный, а политический.

– Я познакомлю, – сказал вынырнувший из-за Гонолупенковской спины Коля. – Если ты уговорить Стингера, спеть по телеящику.

– Иес, – подтвердил Гонолупенко. – Теле – это гуд. – Десять тысяч зелёными и по рукам, – возликовал Коля. – Ноу, – пренебрежительно отмахнулся Гонолупенко. – Лимон. – Ты охамел, Стингуша, – возмутился даже Портсигаров. – Здесь тебе не Каймановы острова и не Америка, у нас лимоны на деревьях не растут.

– Вы ему в рублях заплатите, – посоветовал Балабанов, сообразивший, что сержант запросил лишку. – Он всё равно дальтоник и цвета не различает. А сейчас пьяный к тому же. Проставьте в контракте лимон цифрами, а я его уговорю, что всё в порядке.

– Протрезвеет, скандал устроит международный, – с сомнением покачал головой Коля.

– А кто ему даст протрезветь, – возмутился Портсигаров. – Я ведь рядом буду.

Коля исчез минут на пять, Гонолупенко с Портсигаровым успели выпить по последней, а на закуску юркий шоумен успел подложить заезжему негру свинью в виде невыгодного контракта. Лимон был честь па чести проставлен цифрами, на что и указали закручинившемуся было Стингеру Балабанов с Портсигаровым. А то, что лимон не зелёный, так это местный колорит и не более того.

У Балабанова были опасения, как бы упившийся сержант не подмахнул драгоценную бумагу русскими, в данном случае совершенно неуместными буквами. Однако Гонолупенко оказался на высоте служебного положения и сумел-таки вспомнить три буквы латинского алфавита, остальные были заменены затейливыми завитушками, так что придраться было не к чему.

– Эх, – обвел горестным оком опустевший стол Портсигаров. – Такое событие, а обмыть нечем. Всё выжрали сволочи. – Завтра обмоем шампанским, – обнадёжил Коля. – Ноу, – упрямо затряс головой Гонолупенко. – Водка, иес. – Пьяный, а соображает, – восхитился Портсигаров. – Готовь водку, Коля.

На улице выяснилась интересная подробность, пропал «Мерседес» дорогого гостя. «Мерседеса», разумеется, никакого не было даже в проекте, но Гонолупенко до того вошёл в роль Стингера, что устроил форменный скандал.

– Вот сволочь народ, – посочувствовал пострадавшей звезде Портсигаров. – Всю обедню нам могут испортить. Из наших шоуменов кто-то не удержался. Ну, никакой гордости у людей, так и сдохнут щипачами.

– Может, просто ошиблись, дверцей, – заступился за подельников Коля. – Какого цвета была машина?

– Белый «Мерседес» – притворно вздохнул Балабанов. – Сделаем, – утешил его Коля. – Завтра к утру подадим белый. Где Стингер остановился?

– «Интернациональ», – бабахнул Балабанов первое же пришедшее на ум название к большому неудовольствию Гонолупенко.

– Отелишко-то не ахти, – покачал головой Портсигаров. – По ошибке это он, – исправил свой промах Балабанов. – Стингер ведь вообще не в нашу столицу летел, а в той столице «Интернациональ»– хоромы. Самолёт его террористы перехватили и к нам завернули. А он, по-моему, не знает, в какой стране находится. Он нас то ли за шведов держит, то ли за финнов. Он ведь мир-то не видел. Порхает по планете из отеля в отель.

– За всю планету не скажу, – хмыкнул Портсигаров. – Но Россию мы твоему Стингеру покажем. Да так покажем, что он нас больше никогда ни с кем не перепутает.

В этот момент охамевшая толпа мужиков с фотоаппаратами и микрофонами насела на Гонолупенко. Все требовали от Стингера какого-то эксклюзива. Что такое зксклюзив Балабанов понятия не имел, зато точно знал, что у Гонолупенко его нет и быть не может.

– Никс фирштейн, – твёрдо стоял на своём сержант, не желавший отдавать эксклюзив кому ни попадя.

– Братки, – пришёл на помощь гостю Портсигаров, – там водка на столах осталась и мировой закусон. Кто проголодался, прошу отведать.

Хамоватые мужики бросили Гонолупенко и бросились в распахнутые двери. Балабанов перевёл дух. Гонолупенко пересчитал пуговицы на пиджаке. Двух не хватало. Пропала и цепь. Имущество было казённое, а потому сержант сильно расстроился.

– Сматываться надо, – сказал Коля Балабанову. – Водку-то всю выжрали. Сейчас эти глоты вернутся и отыграются на нас.

– Вы уходите налево и сбейте их со следа, – сказал капитан. – А мы со Стингером проскочим дворами. А завтра встретимся у отеля.