На небесах

– Обычная производственная «нестыковка», которую без особых усилий, в рабочем порядке можно разрешить.

– А я эту «производственную нестыковку» воспринимаю по-иному. Такое ощущение, что меня облили помоями. Состояние растерянности и безысходности. Заметила, я даже не упомянул о брезгливости, ее попросту нет. Не удивительно. Еще мгновение и я взвою.

– Стоит ли так сокрушаться?

– Как ты не можешь понять! Свершилось самое страшное деяние – несправедливо (если не сказать резче) обидели ребенка, который только начал делать первые самостоятельные шаги во взрослой жизни. И какой же урок ей преподнесли взрослые?

– Может, ты слишком драматизируешь ситуацию?

– Я на них не обижаюсь. Моя родная дочь, без преувеличения, «ангел во плоти». Она не способна на подобное коварство. В литературную студию, которую возглавляла, вложила и душу, и сердце. К ней искренне потянулись ученики. Занятия проводились регулярно и, что особенно хотелось бы подчеркнуть, с переработкой.

Собственно, она на фактор времени вообще не обращала своего внимания. Общение продолжалось ровно столько, сколько в нем была потребность. Дети «ожили», в них проснулась творческая жилка. Знаешь, какими словами можно выразить все происшедшее с нею? Смерть на взлете. Когда птица широко расправляет свои крылья, набирает стремительно высоту и, в это мгновение, получает пулю в грудь.

Стыдно за тех людей, которые должны нести «разумное, доброе вечное», а на самом же деле преподнесли ей жестокий урок «махровой» несправедливости. Как-то даже не решаюсь вслух произнести, что учитель способен на подлость.

– Ты прямо весь преображаешься, когда речь заходит о детях.

– Наконец-то ты зафиксировала мою природную суть. Да, меня возможно понять, только через мое восприятие ребенка. Больно малышу – больно мне. Я, как никто другой, могу реально ощутить всю безграничную гамму душевного состояния ребенка.

– В твоем-то возрасте?

– А причем здесь возраст? На меня он не оказывает никакого влияния. Я даже сейчас ребенок. Не улыбайся. Меня дети принимают только потому, что я «из их круга». Между нами никогда не существовало возрастной границы. Но стоит мне оказаться взрослым, и дети перестают меня понимать. Я ощущаю звучание детской волны. Мне не нужно специально на нее настраиваться.

А вдвойне больно, когда в ответ на светлые помыслы ребенок получает «плевки» от взрослых. Когда я вижу подобное, то «зверею». Как, соблюдая внешние рамки приличия, защитить ребенка от подобной «грязи»? Поэтому, я и сказал администратору лицея о том, что тот поступил непорядочно, ему нельзя верить и что на него опрометчиво впредь полагаться, так как он не умеет держать данное им же слово.

– И, тем самым, подписал себе «смертный» приговор.

– Как ни прискорбно, но это факт.

– Неужели только этот факт тебя превратил в груду «осколков»?

– На сегодняшний день лицей высветил еще одну «болевую» грань проблемы, с которой мне пришлось столкнуться. Дело в том, что здесь полностью перекрыли перспективы моего творческого развития. Так, сначала умело организовали жалобы родителей, а потом под благовидным предлогом лишили меня общения с целой параллелью классов.

– Но ведь тебя обещали использовать по назначению, то есть в качестве преподавателя спецкурса, который тобой же был разработан?

– Самое удивительное в том, что профиль журналистики у них появился исключительно с моей подачи. Но работать в этом качестве в итоге мне тоже не удалось. Мол, соответствующего кабинета нет, оргтехники – тоже.

– Но Москва ведь тоже не сразу строилась. На приобретение оргтехники необходимы средства притом, немалые.

– Я все это понимаю. Так ведь меня лишили преподавания даже теоретической части курса.

– Тогда не могу понять, чем вызвана такая резкая перемена по отношению к тебе у руководства лицея.

– Ответ на поверхности. У них к тому времени уже была своя «заслуженная» звезда. А руководство лицея, оказывается, ее бывшие ученики, которые по-прежнему беспрекословно подчинялись своей «классной» маме. Достаточно было только ее «косого» взгляда, чтобы человека вскоре «уволили по собственному желанию».