На неведомых тропинках. Шаг в темноту

Его внимание снова привлекла кровь, все еще капающая из разбитого носа молодой женщины. Плохо. Здесь он на нее не набросится, но может выследить, тем более он уже знает ее вкус. Мои соседи едят людей, осознание этого факта далось мне нелегко. Я здороваюсь с чудовищами каждый день, знаю, кто они и что они такое. Я не могу это изменить, не могу спасти всех. Иногда я прячу голову под подушку, убеждая себя, что ничего не видела и не слышала, но иногда я все-таки пытаюсь. Не знаю, смогла бы я смотреться в зеркало, если бы не было этого «иногда». У этой девушки был ребенок, не важно, где и с кем он сейчас, достаточно самого факта, и у этого ребенка должна быть мать, которой хватило смелости забрать из роддома настолько непохожего на остальных малыша, хватило ума найти ведьмака и попытаться наладить свою жизнь.

Следовало увести падальщика отсюда как можно быстрее, а ей посоветовать оставаться на освященной земле как можно дольше, при условии, что есть с кем оставить малыша, даже если это означает разлуку для них на некоторое время, а там глядишь, Веник забудет ее вкус.

— Медальон, — напомнила я Миле и протянула руку.

Не отрывая взгляда от гробокопателя, девушка расстегнула цепочку и сняла кулон, и лишь в последний момент ее рука дрогнула, но я уже выхватила артефакт.

— Пошли, — я тронула Веника за плечо, заставляя отвернуться от женщины. — Семеныч ждет.

— Да подавитесь. — Катерина, прижимавшая салфетку к носу, выпрямилась. — Так я и знала, что ничего хогошего не выйдет. Сколько вам, угодам, ни плати, все гавно мало будет, да?

Она кричала, привлекая к нам все больше внимания, и несколько человек уже обеспокоено оглянулись.

— Стоп, — скомандовала я.

Веник по инерции прошел еще пару шагов, а потом обернулся.

— Что еще?

Я уже забыла о том, что минуту назад хотела увести его подальше от девушек.

— Что значит «сколько ни плати»? Вы их украли, — я смотрела на женщин, чувствуя, как смутная пока еще тревога разливается внутри.

— Не… нет, — Мила икнула и замотала головой.

— Спятили, что ли? — тут же подхватила Катя. — Мы знали, с кем имели дело. Мы не самоубийцы. Нам медальоны нужны больше, чем вам.

— Де… де… деньги. — Мила на секунду зажала рот руками, а потом заговорила уже нормально. — Деньги заранее заказывали, потому как ваш ведьмак требовал наличные.

— Ага, двести тысяч с каждой. — Катя опустила салфетку, кровь вроде остановилась. — Я таких денег никогда раньше в руках не держала.

— Врут? — спросила я у Веника.

— Нет. — Он сплюнул.

Я вздохнула и протянула девушкам артефакты обратно. Правда, те растерялись и взять их не успели, потому как Веник грубо дернул меня назад.

— Нам приказали вернуть медальоны, и мы их вернем. Уяснила? — наклонился ко мне падальщик.

Я почувствовала, как от него несет кровью, от зачарованного взгляда, с которым он ее пробовал, не осталось и следа, глаза горели красноватым мерцанием в глубине зрачка, вгоняющим меня в ступор. Так хищник гипнотизирует свои жертвы.

— Они не врут. — Я тряхнула головой.

— Полагаешь, врет ведьмак? С этим мы к нему вернемся? — Он хохотнул диким лающим смехом.

— Есть еще посредник.

— Брось, Серега — тертый калач, с Семенычем лет десять работает. И вдруг так подставляется? Это надо совсем ума лишиться, а старик дураков не жалует.

Я сердито отвернулась, но возвращать наблюдавшим за нами девушкам артефакты уже не спешила, первый порыв прошел.

— Вы передавали деньги посреднику? — спросила я.

— Да, — хором ответили они.

— Ага, — вставил Веник, — а сами поближе к освященной земле двинули. На всякий случай, да?

Мужчина не скрывал иронии, и доля правды в его словах была. Зачем прятаться, если сделка заключена честно? Пусть детей там не укроешь, так ведь претензии не к ним, а к мамочкам, которые могут в любой момент нырнуть в храм. Пусть это всего лишь отсрочка, за стариком не заржавеет нанять обычных отморозков, а там что святое место, что нет — все едино.

— Но она сама нам сказала, для нашей же безопасности, — жалобно сказало Мила.

— От вас, уродов, можно всего ожидать, — выплюнула Катя.

Хорошо, что артефакты у меня и связь с детьми прервана, а то малыши бы уже изошлись на крики, а так ничего, Игорь вон спокойно спит в коляске.

— Кто сказал? — спросила я у Милы, не обращая внимания на оскорбления, девушка расстроена, ее можно понять.

— Посредник.

Наверное, в этот момент, меня впервые осознанно посетило плохое предчувствие. Так просто это не могло кончиться. Но в тот момент я от него отмахнулась. Я не вещунья и не карка,[5] чтобы пророчествовать.

— Посредник? Серега выдал товар и отправил сюда? — засомневался Веник.

— Нет. Да, — запуталась Мила.

Катя взяла ее за руку и пояснила:

— Да. Пожить здесь нам рекомендовал посредник. И нет. Ее зовут не Серега, а Вера.

Приехали. Я даже глаза закрыла, чтобы их не видеть.

Можем ли мы с Веником плюнуть на все эти странности, забрать амулеты, уйти и забыть об отчаянии в глазах молодых мам? Легко. Останавливают два момента.