На невских равнинах

Он сидел под сосной до тех пор, пока не услышал шума моторов. Тогда подполз ближе к дороге, и стал наблюдать. Сначала проехала группа мотоциклистов за ними прогремели три танкетки. "Которая же из них мою "эмку" изуродовала? - подумал Загурин. Потом пронеслась неуклюжая пятнистая, как пантера, машина с поднятым парусиновым тентом, в ней, судя по заломленным фуражкам, несколько офицеров. За этой машиной появились танки, приземистые, плоские, как крабы. Пять, десять, пятнадцать, двадцать... Наконец показались грузовики с пехотой. Загурин поднялся и, с трудом ступив на больную ногу, пошел вдоль дороги, не выпуская немцев из виду. Он продолжал считать машины, насчитал около двух тысяч солдат мотопехоты и сбился со счета.

Пробираясь кустарником, Загурин сопровождал немцев до самого Ивановского. Остановился на краю леса перед сжатым полем. Дорога, тянувшаяся к селу, была загромождена автомобилями, вездеходами, броневиками, тягачами с орудиями на прицепе, мотоциклами. Крики солдат и команды офицеров, скрежет металла, стук моторов гулко отдавались в лесу.

В душу стало вползать смятение. Что же это такое? Это уже не разведка. Это боевые, отлично оснащенные техникой части, Значит, обошли, прорвались. Теперь пойдут на Вейно, на Оборье, а дальше - ровный широкий асфальт до Ленинграда... Загурин гнал от себя мысль о том, что и он сам, в сущности, уже отрезан от своих. Он думал о Ленинграде. А вокруг слышалась чужая речь, рокотали чужие моторы.

Утром в блиндаже командного пункта дивизии зазуммерили телефоны, телефонисты вызывали то "Волгу", то "Каму", то "Урал", По лесным тропинкам побежали, помчались на мотоциклах связные, посыльные, делегаты связи прятали за пазухи гимнастерок засургученные пакеты; к середине дня в лесу началось движение: артиллерия меняла позиции. Снялись и куда-то ушли штабные установки четырехствольных зенитных пулеметов. Лукомцев лично дал им какое-то задание.

На "Каму", как условно назывался второй стрелковый полк, ложилась вся тяжесть предстоящей операции. Операция была "задумана Лукомцевым смело. Командир полка капитан Люфанов и комиссар старший политрук Баркан прекрасно понимали, что успех предстоящего боя может надолго отнять у немцев инициативу на этом решающем участке фронта. Но если неудача? Люфанов откровенно волновался: первый бой, да к тому, же рискованный. Баркан скрывал волнение. Неразговорчивый по натуре, он только еще больше молчал. Что принесет полку, всей дивизии этот бой?

Прошла еще одна тревожная и бессонная ночь. На рассвете немцы, сосредоточившиеся в Ивановском, открыли ураганный минометно-артиллерийский огонь. И как раз по участку второго полка. Казалось, что противник разгадал планы Лукомцева. Этот огонь подействовал на всех угнетающе - на всех, кроме полковника, который свой наблюдательный пункт поместил в непосредственной близости от полкового и, выбритый, свежий, бодрый, занял место возле полевого аппарата. Перед ним на раскладном столике была раскинута карта, лежали цветные остро отточенные карандаши - "штабное оружие", как он их называл.

Лес ревел от разрывов, мины ломали вершины сосен, осколки горячим косым ливнем хлестали по ветвям, по стволам, по земле. Сбитые листья кружились и падали густо, как в октябре после ночного заморозка.

- Запаслись боеприпасиками, - мрачно повторял начштаба майор Черпаченко, устроившись на раскладном стуле напротив командира дивизии.

Наблюдатели донесли наконец, что немецкая пехота замечена в можжевельнике. Затем - что из Ивановского вышли танки. Сообщая об этом в дивизию, Люфанов пехоту называл "ноги", а танки - "коробочки".

- Где? - Лукомцев при этом вскочил с телефонной трубкой в руках; карта на столе загнулась, карандаши посыпались на пол. - "Коробки" где?

- На флангах, по десять штук с каждого.

- На флангах? - Полковник сел на место и не спеша раскурил трубочку. Отлично. Вот это отлично.

Немцы поднялись в атаку. Они не бежали, не кричали угрожающе, а шли большими, длинными шагами, двигались плотной массой сразу против всего фронта второго полка. Справа и слева, обгоняя солдат, не слишком торопясь, как бы нащупывая дорогу, ползли танки. Черный, обломанный снарядами лес стоял перед наступающими. Может быть, немцам казалось, что лес пуст и уже мертв, во всяком случае, они очень уверенно шагали. Но лес не был мертв. Артиллеристы ждали сигнала возле орудий, пулеметчики держались за рукоятки "максимов", стрелки ловили мушку в прорезь прицела.

- Страшновато, батя, - прошептал Козырев и поднял воротник гимнастерки. - Это вроде, как в "Чапаеве" каппелевцы. А?

- Ну, брат... Ничего, - бодрился Бровкин. - Двум смертям не бывать. На рожон, Тихон, не лезь, а и спину не показывай. Даст бог, выдюжим.

Старик и молодой прислонились плечом к плечу: так было легче переносить опасность.